Альберт приказал долго жить.
11. Латиноамериканский роман-сценарий
Альберт родился.
Альберт пропал.
Альберт нашелся.
Альберт женился.
12. Эротический роман
Альберт, еще!
Альберт, уже?
13. Научно-фантастический роман
Альберт клонировался.
Альберт телепортировался.
Альберт анти-сигма-минус-деретринизировался.
14. Исторический роман
Альберт пришел.
Альберт увидел.
Альберт победил.
15. Философский роман
Альберт мыслил.
Альберт – кто?
16. Производственный роман
Альберт трудился.
Альберт боролся.
Альберт добился.
17. Деревенский роман
Альберт пахал.
Альберт сеял.
Альберт умер.
18. Политический роман
Альберт жил.
Альберт жив.
Альберт будет жить.
Теперь у Вас есть все необходимое, чтобы написать много романов. Дерзайте. Если не сможете придумать, чем дополнить сюжетную схему, измените хотя бы имя персонажа. Нобелевских Вам премий.
Он всю жизнь лелеял эту мечту – бросить все к чертовой матери и заняться искусством. Лелеял с самого раннего детства, когда и бросать-то было нечего – разве что детский сад. Уже тогда он чувствовал в себе нереализованный потенциал какой-то, скрытый талант к чему-то, высокое стремление куда-то. К сорока годам он, наконец, решился. Развелся с женой, уволился с работы, утопил абонемент в библиотеку и раздарил оба своих галстука. На этом первую половину мечты счел воплощенной и, не откладывая, взялся за вторую, для чего обзавелся каким-то специальным, не от мира сего, выражением лица. С этим выражением он часами сидел перед натянутым на подрамник грунтованным холстом в ожидании вдохновения. Иногда писал на холсте киноварью и охрой какие-то рифмованные строки или белилами нерифмованные, полагая, что белые стихи должны быть таковыми, прежде всего – визуально. Или же брал резец и, критически оглядывая дорогую гипсовую копию Венеры Милосской в натуральную величину, отсекал от нее все лишнее, следуя совету кого-то из великих. Картины не покупали, так как никто, глядя на них, не мог понять, живопись это или литература. То, что осталось от Венеры, также не оценили по достоинству: все сходились на том, что лишнему у нее неоткуда взяться, скорее наоборот. Жить стало некуда и меланхолично.
Вскоре он где-то вычитал, что важнейшим изо всех искусств для нас является кино, и попробовал заняться эротическими фильмами, точнее – их зоологическим направлением. Тут он быстро продвинулся и поставил этот, в общем-то, утилитарный жанр на грань искусства, каковую грань впоследствии и перешел, создав научно-художественную концепцию под названием «микробиоэротизм». Созданные им фильмы, где фигурировали обнаженные микробы и вирусы в самых рискованных позах, очень скоро стали невероятно популярными. Ведущие микробиологи почитали за честь сняться у него в заставке, где обычно показывали исследователя в белом халате, зорко смотрящего в окуляр микроскопа, и многоногую сисястую бактерию, призывно улыбающуюся навстречу ему в объектив. Он стремительно рос и как режиссер, и как сценарист. Сценарии обычно писал в больнице, куда периодически попадал, подцепив кого-нибудь из ведущих актеров. В более поздних его произведениях зооэротика из центральной идеи превратилась в средство, инструмент, с помощью которого он стремился обнажить самые сокровенные чувства персонажей, выявить их скрытые побуждения, проанализировать логику их поступков. На этом пути его ждал грандиозный успех: полнометражная лента «Пара в клубах пара» о трагической любви бледной спирохеты и палочки Коха в чайнике, закипающем во время пожара в ночном клубе, получила восемь «Пастеров» и возглавила рейтинг самых кассовых фильмов десятилетия.
