Мириам согласилась. На следующий день с первым лучом солнца выехали из Магдалы. Она торопилась и постоянно молилась Исиде за сохранение своего Исы. С Есфирь они всю ночь зашивали монеты в широкий пояс, и его тяжесть железным обручем давила на тонкую талию. Мириам взяла в дорогу одну служанку и незаменимого Яруфа. Ферхат снарядил для охраны десяток проверенных саддукеев, которые уже много лет сопровождали его торговые караваны по пустыням и дорогам Палестины.
В Капернаум въехали, когда солнце высоко стояло над горизонтом. Их дважды останавливали римские посты, проверяли повозки, спрашивали о цели приезда. Когда же Ферхат остановил отряд у ворот дворца, Мириам отказалась от отдыха и без промедления решила отыскать начальника капернаумской сотни.
Дворцовая стража насторожено отнеслась к ее просьбе вызвать центуриона. Тогда Мириам настойчиво и незаметно сунула в руку стражника золотую монету. Подкуп римского воина карался смертной казнью, но стражник подмигнул двум караульным, и женщину пропустили через ворота. Ферхат остался у стены, его пропускать не захотели. В сопровождении двух охранников Мириам прошла во внутренний двор, где располагались армейские казармы, под которыми находилась дворцовая тюрьма.
Центурион Терпрасий, несмотря на ранний час, завершал обход заключенных. Уставший от долгой службы и палестинской жары, он в тайне мечтал о заслуженной пенсии и назначение в Капернаум считал последним на службе кесаря. Коренастый, широкоплечий, огромного телосложения он обливался вонючим, липким потом, словно дождем. Вся его короткая туника под тонкой кольчугой была пропитана им насквозь. И это только утро! Мириам он встретил, выходя из подземелья, щурясь на яркие солнечные лучи после темных казематов. Когда его глаза привыкли к свету, центурион, не стесняясь, разглядел незнакомку. Красива, стройна, одета богато, наверное, из дворцовой прислуги.
– Что угодно ставленнику кесаря? – проходя мимо женщины, он задал вопрос на ходу. Ответа не последовало.
Центурион остановился, взглядом окинул Мириам еще раз. Она молчала. Вся ее храбрость куда-то подевалась, а язык не хотел шевелиться.
– Ты иудейка?
Мириам кивнула.
– На романском можешь говорить?
Кивнула опять.
– Хорошо. Иди за мной.
Мириам, а за ней и стража, последовали за центурионом. Они прошли по каменному настилу двора, миновали высокую арку на двух колоннах, поднялись по лестнице в крытую колоннаду. Здесь в прохладном укромном месте возле круглого бассейна с фонтаном центурион обосновал себе тихое место для отдыха в часы покоя. Жестом руки он приказал страже остаться у входа, Мириам же указал на каменную скамью. Сам стал прохаживаться возле фонтана, поглядывая на незнакомку. Он пытался вспомнить, видел ли ее в свите царедворца или нет? Такую красавицу не мог не заметить. Наконец, не выдержал.
– Кто ты?
– Мириам, – послышался робкий ответ.
– Мария, – уточнил центурион. – Так понятнее, чем ваши имена. Я не видел тебя раньше при дворе.
– Я не служу здесь. Я не из дворца, – пояснила женщина.
– Тогда откуда?
– Из Магдалы.
– Еще имя есть?
– Нет… Зачем?
– Марий столько, что можно ошибиться. У вас каждая вторая Мириам, каждая третья Рахиль, а каждая четвертая Иоанна. Нужно второе имя, чтобы отличаться от других, – пояснил Терпрасий. – К имени можно добавить название местности, где родилась, или каким ремеслом занимаешься, замужняя женщина может взять имя мужа. Понятно?
