Страсти по Михееву - страница 13

Альтернативно одарённый, из собственных достижений имел лишь погашенную судимость по пустякам, некрасивую аквариумную рыбку на плече, громкий невоспитанный голос, хрустящие попеременно коленные суставы, значок «Победитель соцсоревнования», скраденный в ленинской комнате Дома санитарного просвещения издательства «Вагоны и контейнеры» и несмолкающее чувство зависти ко всему. Патологическую честность тоже нельзя было отнести к его вопиющим достоинствам. Талантливых людей, ожидая умственного подвоха, особо не жаловал, считая, что талант есть зловредная выдумка буржуазии, которая всегда стремилась унизить широкие трудящиеся слои. Эта мысль покорила его голову и окрасила эмоционально, сделав строгим и неромантичным, как шлейфовый осциллограф.

Существовал как-то умышленно, играя навыками отставного фермера чужие роли. Был скрытен. Садясь в такси, долго не говорил водителю куда ехать, сохраняя стратегическое выражение лица и зависая в античной позе. Обзаведясь впоследствии для безопасности капитанами безопасности, существенно упростил жизнь столичным драйверам.

Любил всё большое в тяжёлой форме. В багажнике его блестящего заокеанского авто колера «серебристый виталик» не мелкие уже дети могли свободно репетировать любые выкрутасы огненного «Танца с саблями». С саблями. Вообще-то, он всесторонне ненавидел Запад и без оглядки любил всё русское, но пользовался всем заграничным: у них прогресс дошёл до крайности и всё стало удобно, а они всё тянут и тянут жилы из наших соков. И то сказать: американцы исповедуют свободу печати, ипотеку, колу и аспирин, улыбаются всем как ненормальные, а на улицу вечером лучше не выходи: кругом бряцает оружием военщина и преобладает оскал империализма и угнетение кого-то кем-то. Он видел эти нью ансы Нью-Йорка собственноручно. В райкоме единой партии подробно просветили, высветили и засветили.

Убедительный капитал, не отвлекаясь на депрессию и другие научно-психологические веянья, составил на ниве оптовой страховой благотворительности, оказывая гражданам принудительные услуги, никогда не задумываясь над тем, что ему сложно было понять. Подвергся богатству и быстро смирился с ним, неожиданно для себя став экономической элитой и обретя внушительное лицо, будто снедаемое мировой скорбью человека всю жизнь торгующего детскими колясками.

Был вхож в задворки действующей консоли властных органов, где возгорался благодарностью перед глубинными лицами законодательных палат и умело принимал парламентские стойки, ориентируясь на российскую редакцию Камасутры под треугольным одеялом. На публике был всегда глубоко выбрит, располагая фактами из истории прошлого: в бакенбардах содержится мало патриотизма. Изъяснялся одномандатно, привычным языком месткомовского гетто, обогащённым свежеусвоенными лозунгами из «Красной звезды» времён маршала Советского Союза Гречко А. А. Кормило его незаконнорождённое кресло, лояльное тугодумие и гарантия абсолютной безнаказанности. Витаминов на ложное борение за ложную правду хватало. Ему всегда больше удавалась борьба, чем созидание.

В границах семейной жизни жена и опрометчиво заведённые небольшие потомки у него кое-как имелись. Одну женщину всё-таки удалось уговорить. Но брак не задался и супружеский долг достиг мрачных глубин отрицательного экстремума, поскольку параллельно он сильно увлекался буржуазной забавой в клубах ночного направления, питая постоянное влечение к случайным связям, основанное на принципах марксизма и всеобщей формуле капитала. И до того чувствителен и лаком был до дам, что однажды напустил в штаны от нервов во время «белого» танца, искажённо производя ужимки не в такт нежному полонезу в тщетных поисках эротического консенсуса. Он ценил в девушках не разум, природную стать, лёгкий характер или коралловые губки, а доступность. Однако без денег женская общественность его не хотела, без денег она стеснялась своих чувств и не обнажала портфолио. Строго по тому же Марксу. И он платил. Экономно. В надежде перехода количества в качество. Количество было существенно урожайным. Качество – спорным. Как-то от скромной, но легко доступной девушки трудной судьбы из зоны нерискованного виноделия он заимел скверную болезнь, которой, как истинный мачо на коне, впоследствии даже гордился, словно его прилюдно наградили благородным Орденом Подвязки у королевского фонтана. Это событие переменило его и без того небогатый внутренний мир. Он резко почувствовал себя гордым рыцарем с пером в затылке и агрессивное бескультурье окончательно превратилось в лучшую часть рельефности его культурного ландшафта. Величайший прижимистый господинчик с окраинным лицом огородника-рэпера и повадками похмельной самочки Пиноккио, обронившей невинность на смотре авторской песни. У каждого свои предметы для гордости и свои понятия о прекрасном.