– Прогуливал… – признался Митя. – Убегал, играл в футбол за музыкальной школой.
– О! Мой папа тоже прогуливал хор, когда его отдали в музыкальную школу. А потом окончил консерваторию и стал певцом.
– Твой папа – певец? Где он поет?
– Теперь только дома и для друзей. Он же больше не работает в театре.
– А кто он?
Эля внимательно посмотрела на Митю. Вот интересно. Она думала, что вся школа знает, кто ее отец. Все магазины в округе продают их хлеб. У них столько булочек, рогаликов, бубликов, сушек, печенья, всяческой кондитерской продукции, ну и, главное, их последняя фишка – старорусский хлеб, который столько рекламировали по телевизору, и ведь кто именно его ел, сидя на резной лавке в сказочно красивых палатах! Один из самых известных и скандальных политиков России. Ел, причмокивал, всем советовал есть, рекомендовал покупать и любить все только русское, самое русское, самое-самое русское! Никогда бы родители не оплатили такую рекламу – тридцать восемь секунд эфирного времени на центральных каналах, – политик платил за нее сам. Уж больно красивая, выразительная получилась реклама – и самому политику, и модной национальной идее, и их хлебу. Федор очень сомневался: «Убого – рекламировать то, что заложено в самой сути человека! Ну что такое – модно быть русским и любить все русское!» Но Лариса уговорила его, и вышло забавно, привлекательно и вовсе не стыдно.
Так что вся школа знала, что у Теплаковых – знаменитая, процветающая хлебная мануфактура, находящаяся к тому же в их собственном районе, в десяти минутах езды на городском транспорте от их школы. Сколько туда детей возили, сколько отец устраивал бесплатных дегустаций… Как можно об этом не знать, учась в их школе?
– А кто твой отец? – повторил Митя. – Если не певец, то кто? Режиссер?
– Папа? Да нет… Он… – Эля улыбнулась. – Он капиталист.
– А… – немного растерялся Митя. – В смысле – капиталист?
– В смысле – «заводы, дома и пароходы»! – засмеялась Эля.
– Вы – богатые?
– Ну да.
– Очень богатые?
– Очень! – опять засмеялась Эля.
– А почему ты в нашей школе учишься?
– А где мне учиться?
– Ну, я не знаю. В частной закрытой школе какой-нибудь. Или за границей.
– Я в этой школе с первого класса учусь.
– А ты без охраны ходишь?
– Пока – да.
– А у вас есть свой самолет?
– Самолет? Нет.
– А яхта?
– Яхта – есть. Вернее, катер. А что?
– Нет, ничего. – Митя вздохнул. – Ладно. Странно. Я не думал, что у нас в школе дети капиталистов учатся.
– Митя, прекрати! Я ведь пошутила! У меня хорошая обычная семья. Мама была учительницей когда-то…
– А сейчас она – кто? Жена олигарха?
– Мы не олигархи, Митя.
– Так что делает твой отец?
– Мой отец? Печет хлеб.
– В смысле?
– В смысле – печет хлеб. Что тут непонятного? – пожала плечами Эля. – У нас хлебная мануфактура. А мама – ее директор.
– Ничего себе…
– А твой отец?
– Мой? – Митя гордо улыбнулся. – Мой батя – очень талантливый скульптор.
– Да? – теперь уже удивилась Эля. – Здорово… А… где можно посмотреть его работы? У него бывают выставки?
– Я… я тебе потом расскажу. Давай петь, хорошо?
– Хорошо.
Эля включила музыку, и тут в зал заглянул Дуда. Увидев Элю с Митей вдвоем, он пошерудил пальцами губы, издав смешной звук. Ему показалось это недостаточным, он забежал в зал, пронесся мимо Мити, толкнул его, проскакал по стульям, стоящим рядами, и крикнул Эле:
– Я тебе напишу!
– Буду ждать, Дуда! – иронически ответила Эля.
