Высокая зарплата и пенсия для военных могут скомпенсировать неудобства военного быта. Однако для должной компенсации рисков и ответственности требуется нечто иное. Почет и уважение – как со стороны власти, так и со стороны общества. Не говоря уже о влиянии уровня правовой защищенности военного на мораль вооруженных сил.
Уважение к человеку, рискующему жизнью ради мира и спокойствия сограждан естественно и, как показывает опыт современных США и Израиля, сохраняется даже в условиях интенсивной антиармейской, антивоенной пропаганды безо всяких пропагандистских усилий государства.
Самый дешевый в эксплуатации и эффективный вид оружия – страх врагов. Проблема в том, перефразируя Р. Рейгана, что приобрести такое простое оружие весьма сложно. Враг прекрасно понимает, что сколь угодно мощные вооружения ничего не стоят, если военные в силу политических факторов не решатся их применить. Успешное применение в условиях новых законов ведения войны (новой военной юстиции) живого щита делает агрессора, террориста почти неуязвимым для атак превосходно вооруженной и обученной армии цивилизованного государства. Потери его не интересую т. Устройство бункера в подвале больницы[76] или школы не составляет труда. Гражданские бюрократы, Международный уголовный суд и Дополнительный протокол 1977 года к Женевской конвенции о правах гражданских лиц дают все инструменты для того, чтобы лучшие офицеры наказывались бы, а не награждались. Надежная защита своих граждан требует ровно обратного – поощрения офицера, уничтожившего максимальное число врагов (даже если при этом пострадал «живой щит» врага).
Для того чтобы максимизировать сдерживающий эффект, власть обязана разработать такие процедуры гражданского контроля (представительной власти) над армией, которые не препятствовали бы, а поощряли взятие командирами на себя ответственности. При необходимости полномочия должна получать исполнительная власть на уровне главы, министра обороны с возможностью делегирования полномочий в определенных законом ситуациях. Такое делегирование должно ориентировать военных на наступление, в том числе и на упреждающие удары. Степень «регуляций» и жесткости гражданского контроля, очевидно, должна быть обратно пропорциональна качеству институтов потенциального противника. В случае противостояния неформальной или особо агрессивной террористической организации (типа Аль-Каиды, халифата – «Дайш») или тоталитарному государству полномочия военных по выбору времени и места удара должны быть максимальны. Решение о вторжении за границу (как правило, с государством, существующим скорее формально и не контролирующим ее) вполне может быть предоставлено ответственному офицеру (например, командиру роты) на месте.
Такого рода практики наблюдались всюду, где представители цивилизованных народов подолгу жили в соседстве с агрессивными дикарями в дополиткорректную эпоху (см., например, санкционированная тогда еще генералом Дж. Вашингтоном целая карательная экспедиция, а не просто отдельные удары по индейцам, – переписка Дж. Вашингтона времен войны за независимость[77], а также практики военного ведомства Израиля 1950-1960-х годов [Yanovskiy, Zatcovetsky, Zhavoronkov, Ginker, 2014
