Стратегия Левиафана - страница 12

А Чубайс возразит, мол, легко вам говорить, у вас рабы были, а нам приходится рабов заново создавать из формально свободных граждан. Надо ежедневно по капле вдавливать в общество раба. Архитрудная работа, батенька! На это Сократ, вероятно бы возразил, что рабство и его не радует, но высокая общественная мораль дает перспективу, в которой нет рабства, но есть взаимная ответственность, тогда как изначальная установка на аморальность делает рабство вечным.

Личность может состояться только как выражение ответственности за целое; нет и не может быть среди свободных граждан приватизированной нравственности. И если создаешь новое общество с рабскими инстинктами, то даже хозяева обязательно станут рабами.

На этом беседа закончится. Сократ возвратится к себе в Лимб, а Чубайс отправится в Коцит, где новое пальто ему пригодится.

Гиббон в «Истории падения Римской империи» так описывает эту мутацию сознания: «Настроения отдельных лиц постепенно свелись на одну плоскость, огонь гения погас, и даже военный дух испарился. Личное мужество осталось, однако римляне утратили то гражданское мужество, которое питалось любовью к независимой отчизне. Покинутые провинции, лишенные силы и единства, постепенно впали в вялое равнодушие частной жизни».

Сравните это описание с сегодняшним днем. Выведенные за рубеж капиталы, частный комфорт, который приравняли к личной свободе, независимость от народа, которая считается доблестью. Мы продолжаем бороться за частное право, в то время как свободный гражданин может считать пристойной лишь борьбу за общую свободу – нравственную свободу всего народа, независимую от приобретений и зарплат, неделимую на корпоративные интересы. Характерным примером не осмысленной риторики на эту тему является самоназвание менеджерского сословия России «креативный класс»; созидатели отделили себя от «черни». Если бы «креативный класс» действительно нечто создавал (науку, искусство), то его деятельность принадлежала бы всем, и черни в том числе. Обособить свой интерес от общественного, противопоставить частное право общему – это не лозунг свободного человека, это как раз лозунг раба. Постулируя независимость от косного общества, «креативный класс» аннигилирует смысл свободного труда в частное предпринимательство. А это диаметрально противоположные понятия. Свободный труд состоится только как общественно значимая деятельность (в отличие от труда раба), как деятельность, направленная на благо всех, а не одного: труд художника, ученого, врача состоится через эффект, оказанный на других, – наука не принадлежит никому, искусство принадлежит всем.

Так инстинкт раба был выдан в сегодняшнем мире за путь свободного гражданина – и это печальный факт.

Движение от общественного труда к частному приобретению ясно видно на примере современного искусства. Авангард, искусство по первоначальному замыслу общественное, социалистическое, предлагающее миру утопию равенства, сменил так называемый «второй авангард», ставший его противоположностью, служебным, декоративным и частным творчеством. «Второй авангард» (в Советском Союзе и на Западе) стал поиском частной ниши, стремлением к капитализации, а отнюдь не татлиновским планом преобразования мира.

Гердер, описывая трагедию нравственного распада империи, высказался крайне резко: «Рим стал рабом своих рабов».

Беда общества, посчитавшего общественную мораль тоталитарной доктриной, выразилась в том, что богатство народа передали в частные руки. Приобретение приравняли к нравственному поступку, далее все рушилось по сценарию Древнего Рима. То, что происходит с цивилизацией, заботящейся не о нравственном долге, а об имуществе, описано и Гиббоном, и Моммзеном. Само государство приватизируется (это произошло сегодня в России), и осуществляется приватизация государства ровно на тех же основаниях, на каких до того приватизировались уголь и нефть.