И люди привыкли. Они все еще вздрагивали по ночам, слыша шорох огромных крыльев, но уже не стремились найти управу на монстра. Они пересказывали своим детям легенду о сильном и добром Мастере Сэйгерене, но никто не воспринимал серьезно мысль отыскать Страж Арконии и с его помощью попытаться избавить народ от страданий. Все шло своим чередом, и люди будто плыли по течению, оживляясь лишь на время, когда заходил разговор о проклятой нелюди. О, тогда их было не остановить. Только вот слова ничего не меняли. И родители продолжали жить в страхе, а дети содержались взаперти до семилетнего возраста – детей старше монстр почему-то не трогал.
– Ты чем-то расстроен? – голос матери раздался очень близко, и Бланк вздрогнул от неожиданности.
Аш уже тихо сопел в своей кровати, как обычно, заснув под сказки о героических приключениях. И Бланк надеялся, что брату снятся именно они, а не каменные коробки, составлявшие всю его жизнь.
– Я не могу так больше, мама, – неожиданно для себя прошептал Бланк. – Я должен что-то сделать.
Она присела рядом и пригладила сыну выбившуюся из челки каштановую прядь.
– Ты и так делаешь. Растешь, умнеешь, набираешься опыта. Когда ты станешь королем…
– Зачем? – отдернул он голову от материнской руки. – Зачем людям еще один такой король как отец? Который никого не может защитить.
– Бланк…
– Я не могу видеть Аша в этой тюрьме, я не могу слышать плач родителей, которые лишились ребенка, я по горло сыт этим! Понимаешь?
Она кивнула. Не было в Арконии человека, который бы не понимал чувства юного принца.
– Но мы не можем это исправить, ты же знаешь…
– Можем, если достанем Страж Арконии и назначим нового Мастера Сэйгерена.
– Бланк, его невозможно достать!
Он устало прикрыл глаза и откинулся на подушку. Мать была права. Если Страж действительно остался в Храме Аркона, то шансов получить его было мало. И дело было даже не в том, что священный холм окружал теперь труднопроходимый проклятый лес, полный смертельных опасностей, а в том, что для входа в Храм нужна была нелюдь, которая бы добровольно согласилась помочь открыть врата.
– К тому же, – продолжала мать, – сила Стража не помогла Мастеру Сэйгерену, иначе он убил бы монстра еще тогда. Будь Страж сейчас здесь, разве кто-то согласился бы обречь себя на бессмысленную гибель?
– Допустим, я.
Глядя на полное решимости лицо сына, женщина прерывисто вдохнула. Он не дал ей ответить:
– Пока мы сидим сложа руки, ничего не изменится. Я собираюсь отправиться за Стражем. Я найду нелюдь – не верю, что их совсем не осталось. В конце концов, я дойду до конца Разлома и достану ее с земель их клана. Пусть даже мне придется пересечь Палящую Пустошь. Я верну Страж и убью монстра. И если для этого понадобится целая жизнь – что ж, я согласен. Но больше бездействовать я не намерен. Даже если вы с отцом будете против. Я так решил.
Мать, пораженная, молчала. Бланк уставился на нее колючим, как еловая лапа, и таким же зеленым, взглядом.
– Я закончил. Можешь ругаться.
Но она не ругалась. Она только обреченно опустила голову.
– Я знала, что когда-нибудь ты примешь такое решение, – ее печальный смешок царапнул сердце сына, – и всегда боялась этого момента. Мне нечем тебя удержать. Но подумай о своем народе. Твоя забота о людях нужна здесь, а не на краю света в погоне за несбыточной мечтой. Оставив трон, ты не сделаешь их жизнь лучше. Тут – твое место.
