Командир разъезда, по всему видать, был не первый день на службе, но до Чингизова тело-хранителя ему было дальше, чем пешком до Ледяного Предела. И потому он допустил сразу две ошибки: приказал схватить человека, знающего условный сигнал личной стражи Пророка, а затем повернулся к нему спиной, на мгновение упустив из виду. Глаза Двузубого потемнели. Не тратя больше времени на разговоры, он с шагом перехватил запястье вытянутой руки противника и тут же провернулся, выдергивая недруга из седла и ломая ему кисть.
«Однако! Сразу видна старая школа», – прошептал Библиотекарь, притаившийся меж камней над выходом из ущелья. За то время, пока он говорил это, Двузубый проскользнул под конским брюхом, увернувшись от атаки ближайшего патрульного. Седой Ворон увидел, как в его руке блеснул нож, и он довольно чувствительно воткнул незамысловатое оружие в конский зад. Животное вздыбилось, возмущенное столь непочтительным обращением, и еще один людожог грохнулся наземь.
Хранитель Знаний огорченно покачал головой, наблюдая, как его ученик и помощник, действуя прикладом и пламегасителем автомата, свалил еще двоих неприятелей, как тянутся к нему не на шутку разъяренные стражи перевала.
В одно движение он расчехлил добрый старый «винторез». Еще мгновение – патрон в патроннике, и не утративший зоркости глаз уже ищет цель в сетке оптического прицела. Выстрел прозвучал не громче, чем хлопок в ладоши. В пылу схватки, пожалуй, никто не услышал его, но крупный всадник, готовый прыгнуть из седла на спину Чингизу, покачнулся и рухнул с простреленной головой. Нога погибшего запуталась в стремени, и ошалевший конь припустил галопом, утаскивая по камням труп хозяина. Еще выстрел. Интегрированный глушитель снайперской винтовки скрыл звук, но действие от этого не стало менее разрушительным. Еще одно бездыханное тело обмякло и сползло на землю. А затем еще и еще одно. Те, кто по неосторожности оказался поблизости от сына Аттилы, бросились врассыпную, понимая, что в противном случае их часы сочтены.
– Остановитесь! – вслед им кричал Двузубый. – Преклоните колени! Не люди, но сам Творец карает вас, и он достанет ослушников, где бы те ни скрылись! Пред вами Чингиз, сын Аттилы, склоните колени – и будете жить!
Тщетно. Лесная застава уже в страхе гнала коней от проклятого места. Сам Двузубый, преклонив колени, стоял над распростертым телом одного из убитых, разглядывая пулевую рану в основании черепа. Места для пустых домыслов не оставалось: несчастный был поражен не молнией, не огненной стрелой, а самой обычной пулей. Вот только… Телохранитель готов был поклясться, что выстрела не было, уж он-то их слышал предостаточно, и даже много больше того. В ином случае он бы удивился, но здесь и сейчас ему было совершенно ясно, что Аттила с небес карает недостойных, посягнувших на его сына. «Я все делаю правильно! – в душе возликовал он. – И горе тому, кто заступит мне дорогу!»
Между тем Седой Ворон по старой привычке аккуратно собрал гильзы и положил их, предварительно замотав, чтоб не бренчали, в холщовую сумку на поясе. Он поглядел, как Двузубый, поднявшись на ноги, почтительно склоняет голову перед его помощником.
– Теперь у нас есть кони, мой повелитель. Если пожелаете, мы возьмем их и вскорости будем у вернейшего из слуг вашего отца.
– Пожелаю, – кивнул Чингиз.
– А с этими что делать? – Несокрушимый указал на стонущего от боли командира разъезда и еще двух оглушенных неприятелей, валявшихся на земле. – Только скажите, я перережу им глотки.
