До Крокера начало доходить – Пасюк волновался вовсе не за девушку, которую судья Аберкхит хотел выставить советской шпионкой и отправить на смертельную инъекцию. Пасюк боялся за себя. Скандал такого уровня – фабрикация дела со смертельным приговором – это ужасный риск. Действительно могли ухватиться за него конкуренты и журналисты, и, раздуть жуткий скандал. И тут уже Пасюк был прав – не поздоровилось бы никому. Аберкхит и Джон Смит-Младший ещё могли выкрутиться из этого дела с минимальными последствиями, но вот с такой мелкой рыбёшки как Пасюк точно бы «шкурку стянули».
В таких условиях точно немного напугаешься.
– А почему вы мне это говорите?
– Если честно – то ты единственный, кто может остановить Аберкхита. Я в этом совершенно уверен, – спокойно проговорил Пасюк, потирая руки, и пытаясь раскурить тонкую, женскую сигаретку. – Судья совершенно сошёл с ума. Он считает, что эта девка шпионка… Бред!
– А что его так думать заставляет?
Пасюк немного пожевал губами, и затянулся папироской, набираясь смелости.
– Короче помнишь того парня, которого вы нашли? Мёртвого… Так вот, Судья считает, что его отравили. И отравили каким то хитрым ядом, что не оставляет никаких следов в организме. Вообще никаких. А откуда такой яд может взяться у простой девушки? Тут и опоссум поймёт – она шпионка. Шпионила за тайнами или чем там ещё у нас в Сент-Шилдсе можно разжиться. А этот убитый узнал об этом. Вот его и… Того, траванули…
– Ага, а потом она потеряла сознание и впала в кому. Так что ли?
– Аберкхит уверен, что она притворяется. Или выпила чего-то слабоотравлящего, для отвлечения внимания. Какое-то вещество… Я не знаю, Всевидящий… это вне моего понимания. Просто разберись с этим. Ладно?
– Хорошо, – кивнул Крокер и, прикрыв глаза, огляделся вокруг.
И почти сразу же натолкнулся на странную парочку людей – их «сферы» сияли странным свечением, холодной и жёсткой целеустремлённостью и решительностью. Они настолько странно смотрелись на фоне остальных уличных зевак, что Крокер шагнул вперёд и уставился на эту парочку.
Их было двое. И оба – рослые, плечистые мужчины. Один был очень загорелым, с выгоревшими на солнце волосами.
Второй был каким-то элегантным мужчиной, с седыми волосами и красивым, породистым лицом, словно у «южного аристократа».
Крокер прищурил глаза и вспомнил, где видел их – они были у комнаты, в которой нашли труп странно погибшего парня.
Странно погибшего. Со странным перстнем на пальце.
Крокер присел на корточки и призадумался.
Мамук говорил, что сюда заходил этот парень с перстнем. Кваджун и Угорь тоже упоминали о том, что эти трое несостоявшихся убийц следили за кем-то. Может за этим парнем – с перстнем и девушкой?
И… почему все, кто видел этот перстень, говорят, что в нём был рубин, если там был алмаз?
Неожиданно Крокер кое-что понял.
Перстень. Вот что в этом деле центральное, как пастуший столбец, к которому привязаны овечки.
***
– Что-что тебе выдать? – Пэрис, отставив в сторону кружку чая, с плавающим там лимончиком, посмотрел на Крокера поверх очков. – Не хочу казаться нахалом, Крокер, но ты понимаешь, ЧТО ты просишь? Это вещественное доказательство. С меня шкуру снимут, если я тебе его выдам.
– Слушай меня внимательно, – проговорил Крокер, упираясь кулаками в стол и нависая над дежурным. – Давай ты мне тут не будешь строить из себя крутого дровосека? Я не ворую этот перстень. Он мне нужен на пару дней – показать кое-кому. Потом верну. Не трясись, как сосна перед Поль Бадьяном.
