Да и возле стола стояло всего три кресла. Одно уже занял Кристофер. На другое, мое любимое, у окна, с видом на улицу, уселась я. Третье кресло капитан вежливо уступил святому отцу.
«Ах! Вы только посмотрите, какой воспитанный джентльмен, буквально до мозга костей…»
— Что, прости?— пастор, разливая кофе по чашкам, удивленно переспросил.
— Гостей, говорю, не ждала так рано. И мне, пожалуйста, сахар для кофе.
Седые брови пастора приподнялись.
— Мне казалось, что ты, Эмили, никогда не добавляла в кофе сахар.— отец Патрик растерянно осматривал поднос, на котором не оказалось сахарницы.
— Я принесу. — Капитан Хейвуд направился к кухне. Как мне показалось, слишком уж резво.
«Да он обыск желает учинить, бесстыдник! Ну да ладно… Вроде ничего запрещённого на кухне нет. А вот если он полезет в кладовую, что за кухней…»
В той стороне, куда ушёл капитан Хейвуд послышался громкий треск. Отец Патрик и Кристофер разом повернулись, услышав приглушенную брань. Кристофер хихикнул, а святой отец осенил себя крестом и сурово глянул на мальчишку.
— Да-Да… В кладовке доска в полу подгнила и шатается. На неё нельзя наступать. Было. Видимо она окончательно сломалась.
Мой невозмутимый вид привёл отца Патрика в замешательство. А я неспешно наслаждалась чашечкой ароматного кофе.
Ведь очень важна именно первая чашка за день. Если поторопишься, кое-как, наспех намелешь зёрен, засыплешь в кофеварку и бухнешь холодной воды, то считай день начат зря. Можно ложиться обратно в постель и засыпать. Ничего толкового из этого дня уже не выйдет.
Но если утром пораньше проснёшься, а потом не спеша и с чувством провернёшь кофемолку раз пятьдесят, аккуратно отмеришь серебряной ложечкой ароматного порошка, зальёшь водой комнатной температуры и поставишь на медленный огонь, то через пару минут напиток, способный возродить тебя к жизни, готов! И пить его нужно соответствующе. Не толкаясь в дверях, не на ходу, жуя попутно булку или читая прессу. А вот так, сидя в своём любимом кресле или стуле, смакуя каждый глоток. И чувствовать, как горячий терпкий вкус помогает проснуться всем твоим чувствам. И ты начинаешь слышать и видеть то, что другие не видят. Тонкая подстройка, как сказали бы умные ученые сего мира, они же психологи. А моя мама сказала бы: «Настрой гармонию в своей душе и увидишь мир вокруг таким, какой он есть на самом деле…».
А бабушка, пожалуй, добавила бы: «Ни что так не бодрит с утра как чашечка горячего кофе! Особенно, если пролить его на голые коленки».
Глаза я открыла только тогда, когда на столик с громким стуком приземлилась пузатая сахарница.
На меня в упор, не мигая, смотрели зеленые глаза капитана.
«Ах, негодник! Лазал по чужим кладовкам и даже глазом не моргнёт».
Ну, в эту игру «бесстыжие гляделки» я умею играть. Потому, отсалютовав мужчине пустой чашкой, я спокойно заявила:
— Вспомнила. Я пью без сахара.
Мужчина не проронил ни слова. Молча отошёл и прислонился спиной к одному из шкафов, который стоял здесь в основном для антуража. Ни в книгах на полках, ни в этих бутафорских склянках смысла не было. Но люди-странные существа. Им важно видеть глазами и трогать руками. А если что-то, по какой-то причине, нельзя увидеть или потрогать, то этого для них не существует. В этом их беда.
Но… Не моя это забота. Моя забота на данный момент сидела напротив меня и тырила кусковой сахар из сахарницы. Вот ведь сластена! Не поверю, что отец Патрик не даёт в приюте, где обитает этот мальчишка и другие ему подобные, сладкое. Кормят этих оболтусов хорошо. А они все равно шныряют по району в поисках легкой наживы. Но это не их вина. Вернее, их, но лишь отчасти. И в моих силах сделать так, чтобы хотя бы этот, конкретный мальчишка встал на путь исправления.
