Я наклонилась и внимательно посмотрела на тело, судорожно пытаясь понять, что мне делать. Внезапно тление на его лице прекратилось, и я с тоской подумала, что он … догорел. Затем слегка опустила голову вниз, чтобы попытаться осмотреть его тело, но неожиданно его лицо сощурилось, и он качнул головой.
– А! – от неожиданности я закричала и испуганно отпрянула в сторону.
Его обугленные веки едва заметно дрогнули, и от него послышался тихий, безумно слабый хриплый голос:
– По … мо … ги … те …
– О боже … – вновь вырвалось у меня, от осознания, что он еще жив.
Тем хуже для него, промелькнуло в голове, представляя какую боль он испытывает.
Я огляделась еще раз, надеясь найти помощь у прохожих, но никого не увидев, стала лихорадочно соображать, как ему помочь. Первая мысль была позвать на помощь, однако вокруг было не души. Я быстро достала из кармана джинсов телефон и попыталась позвонить в службу спасения.
– По… мо … ги…те… – прохрипел снова он и я отвлеклась. – По… мо … ги … А!
Подул ветел и солнце осветило его лицо, из-за чего оно вновь начало тлеть.
Было очевидно, что именно солнце доставляет ему невыносимые муки, и я непроизвольно вздрогнула. Я машинально заблокировала телефон и вернула его в задний карман джинсов. Затем молча подошла и быстро открыла входную дверь.
– Надеюсь потом я не пожалею об этом акте милосердия, – буркнула себе по нос, убирая ключи.
Наклонившись к нему, осторожно коснулась его руки, затянутой в обгоревшее пальто. Убедившись, что обгоревшая кожа не слезет, если я его подниму, аккуратно подхватила под руки и попыталась приподнять. Однако к своему разочарованию, после второй попытки я поняла, что не рассчитала своих сил, и приподняла тело лишь на пару дюймов. Опустив его на землю, я шумно выдохнула и осторожно обратилась к нему:
– Простите, но … Вы меня еще слышите? Мне надо немного помочь. Я все понимаю, вы даже говорить сейчас не в состоянии, но … Вы можете хотя-бы попытаться встать? Я занесу вас во двор и вызову там для вас врача. Во дворе почти везде тень и вам не будет так больно. Не от солнца, по крайней мере…
К моему удивлению, через несколько секунд, он попытался встать на ноги. После нескольких попыток было очевидно, что силы подвели его, и он опять камнем рухнул вниз. Однако последней попытки мне вполне хватило, чтобы успеть поймать его со спины и осторожно затащить во двор.
Положив его на выступ возле дома, я быстро закрыла за собой дверь. Мужчина тихо застонал, и от жалости моё сердце тоскливо сжалось.
– Сейчас, сейчас, – успокаивающе лепетала в ответ, вспоминая про сумку, оставленную на улице, – я помогу вам. Сейчас.
Я схватила ее и рывком кинулась в дом, роняя ее на крутой винтовой лестнице у входа. Нашла старый мягкий плед, который мы обычно клали на гамак, и постелила его. Затем поспешила к нему.
– Вы еще раз можете привстать? – мягко спросив, убирая со лба выбившиеся от бега пряди.
Он медленно приподнялся, и я, не теряя времени, осторожно обняла несчастного спереди и поволокла к подготовленному ложу. В нос ударил запах старого пережаренного мяса, и я с трудом сдержала отвращение и подступающий комок к горлу.
Едва он устроился на подготовленном ложе, мне стало понятно, что это место не самое удачное. Однако, если подумать, это было куда лучше, чем лежать на земле возле входной двери, а занести его в дом у меня не было не желания, не сил.
