Читать онлайн Артем Истомин - Стражи Арктиды

«Ты или охотник, или дичь, или действуешь, или устало плетешься сзади».

Фицджеральд Фрэнсис Скотт

На краю площади, недалеко от входа в супермаркет, стояла худенькая девчушка. Вроде как лет четырнадцати. Перед ней – людской муравейник, все куда-то спешили, нервные, переполненные заботами. Никому не было дела до одинокой симпатичной девчушки.

Вскоре Натка направилась к полицейской машине, там капитан балагурил с дамочкой.

– Вы капитан полиции, я не ошибаюсь? – заглянула в приоткрытое окошко.

– И чего тебе? – недовольно спросил капитан.

– Я ничего не помню… – притворно потупилась. – Кто я, где я? Вы не поможете?

Молодой капитан изучающе осмотрел черноглазенькое чудо.

– Пока, Маришка, – кивнул женщине. – А ты садись на ее место, – строго взглянул на девчонку. – Отвезу тебя в отделение, там разберемся. Девка, – нажал на газ, – но если ты вздумала мне мозги пудрить…

– Мозги пудрить? – задумалась Натка. – А как это? Мозги пудрить, – удивленно взглянула на капитана, – научишь? – но неожиданно подалась вперед, автомобиль резко остановился.

– Ах ты, сопляк! – выскочил капитан из машины и выдернул из потока людей юнца.

Натка присмотрелась и усмехнулась. На худом акселерате болталась черная майка с надписью на груди: «Все плохо. Я сегодня кого-то убью».

– Начни с меня, – набычился капитан. – В машину, стервец! В отделение…

– Да это же, – заартачился молодой, – просто слоган… Майка! Я, когда болею за «Локо», ору: «Баба, покажи фанатам сиськи!» И за это арестуете?

– А-а, ящик водки, море пива, я фанат «Локомотива»… Я тебя упеку по экстремистской статье. Угроза убийством. Руки! – выхватил капитан наручники.

– Да что вы творите?! Братья, помогите! – завопил юноша.

Полицейский «форд» двинулся дальше.

– Итак, – подмигнул девушке капитан, – вот ты ее собирался убить… – угрожающе зыркнул на парня. – В отделении состряпаем протокол, жертва подмахнет заявление, и ты – на нарах, где уже будут убивать тебя.

– Да вы какой-то живодер, – прошептал дрожащими губами юнец.

– Слушай, – вдруг повернулась девушка к юноше, – подари мне свою майку, а? Точно: все плохо. А я тебя за это освобожу…

– Да ладно… – шморгнул носом «убийца». – Вот, – выставил наручники.

– Стоп машина! – негромко произнесла, но как-то так, что капитан нажал на все тормоза и замер. – Сними с мальчика наручники, – уставилась замершим, но с тлевшей искрой, взглядом. Но капитан, вместо послушания, потянулся к кобуре с табельным… – Ага, – усмехнулась Натка и напряглась взглядом, глаза полыхнули, – хватай свою дешевку, стреляй!

Капитан, сомнамбулой, ткнул стволом девушке в лоб.

– Полные психопаты, – прошептал парень. – Ходу! – щелкнув ручкой, открыл дверцу и рванулся в сторону.

– Назад! – остановил его окрик. – Гони майку! И побыстрей, пока не обмочился. А ты, – не отводила взгляд от капитана, – взвел оружие – стреляй.

И капитан послушно нажал на курок. Но выстрел замер внутри «ПМ».

– Молодец, – глухо подытожила девчушка, – страж поганый… Отдай! – вырвала из ослабевшей руки пистолет, сунула в кобуру полицейскому. Из бокового кармана вынула ключик. – Подойди ближе… – отщелкнула наручники у юнца. – Давай майку!

– Да подавись! – сорвал тот майку и бросил в лицо девушке. – В дурку вас всех! Я точно кого-то сегодня убью… Вот с-суки! Шел, никого не трогал…

А тем временем Натка с довольным видом нацепила поверх своей замызганной «футболки» еще и «убийственную» майку болельщика «Локо».

– Очнись, – слегка ткнула пальчиком капитана в лоб. – Так куда мы направляемся? – невинно спросила.

Капитан очумело пооглядывался, уставился на наручники, покоившиеся на коленях.

– Извини, это я тебя? – удивился. – Ты кто такая?

– Не помню, кто я такая… В отделении ты обещал разобраться.

– Ага… Вспомнил. А куда делся тот чудак с майкой?

– Теперь я экстремистка, – гордо выпятила грудашки девчушка.

– Ага… Теперь ты? Ну-ну…

В отделении столкнулись с полковником.

– Карамышев, это что за пугало? – ткнул пальцем в Натку. – Давай колись, только не пудри мне мозги.

– Да что же это такое?! – вскрикнула девушка. – Вам что, делать нечего? Только и делаете, что друг другу мозги пудрите?

– Ну? – уставился полковник. – Ты, соплячка, – взглянул на майку, – убивать собираешься?

«И тут внедрение будет долгим», – оглянулась, отметила окошко дежурного и клетку с толстыми прутьями напротив.

– Я предлагаю следующее, – решительно заявила «соплячка», – некогда мне тут пудриться… Посадите меня в клетку, заприте. Через минуту я выйду и, если хотите, усажусь в кресле в вашем кабинете, – взглянула на полковника.

– Сдай дежурному, пусть вызывает кого-то из психушки. Бардак! – проворчал командир.

– Слушаюсь, – уныло ответил капитан.

Натку впихнули в клетку, заперли.

– Сама напросилась, – заметил крепкий, лет тридцати, полицейский. – А теперь хныкать будешь? Ха, экстремистка…

Капитан оглянулся к дежурному, отдавая ключ. Напоследок взглянул на клетку и замер.

– Майор, – очумело произнес, – где девка?

– Вот это да! – отозвался тот. – Карамышев, мы сегодня не пили – это точно. Может, ты хреново запер?

Вопль из коридора заставил обоих вздрогнуть.

– Карамышев, я тебе что сказал!? Убери девку!

Капитан рванулся с места, вбежал в кабинет полковника.

Натка, похоже, рассердилась не на шутку.

– Встань! – уставилась на начальника. – Я сяду на твое место, как обещала.

– Это что? – вздрогнул грозный полкаш, но, тараща глаза, встал.

– Отойди! Мешаешь…

Полковник отскочил, а Натка спокойно уселась в полковничье кресло.

– Капитан, – строго произнесла, – ты хорошо запер клетку, не переживай. Я перешла в бесплотное состояние, можешь меня запирать хоть до скончания века. Я вам тут сейчас покажу такую психиатрию, до конца жизни вспоминать меня будете.

– Точно, – выдохнул капитан. – Это… – помедлил, – полный закидон… Вот ржачка будет, когда узнает все отделение.

– Не смей, Карамышев! Совершенно секретно, понял? Чего только не повидал в этих грешных стенах, но чтобы такое…

Натка, насупленная, сидела в полковничьем кресле. «Кажется, внедрение получается», – с некоторой тревогой подумала.

– Девочка, ты того… – начал полковник, шаря глазами по Натке. – Ты чего? Ты кто?

– Я росска, подростковое изумительное создание.

– Вижу, вижу… И чего ты хочешь?

– Докладывай выше…

– Доложу. И что?

– А те еще выше…

– Зачем? Чтобы руководство усомнилось в моем психическом соответствии?

– Полковник, людям запудрили мозги такие монстры… Я вам буду мозги распудривать. Все действительно очень плохо.

– Ну, Карамышев, удружил, – сник полковник.

Лужайка, вся в цветении ромашек, в островках алых соцветий кипрея, наполненная июньским солнцем, жужжанием пчел, басовито низким полетов шмелей и мелькающих зеленоватых больших мух, располагалась в окружении пригородного леска. С северной стороны лужайка заканчивалась крутым склоном, внизу протекал, нет, не ручей, какой-то городской сток, слева – неширокая речка, справа – заросшая травой дорога в город.

Под деревцом стоял черный внедорожник. Недалеко от него бегала странного вида собака, с рычанием хватающая то брошенную палку, то мячик. Бросал палки юнец лет пятнадцати с незаметной внешностью, с равнодушным взглядом. Невдалеке на подстилке лежал бритоголовый мужчина, хмуро просматривающий отпечатанные на принтере листы, рядом – усталого вида, начавшая полнеть женщина, с тревожным взглядом поглядывающая на собаку. А поглядеть было на что. Создание с длинными ногами дога, но с мордой бульдога, правда несколько вытянутой, с выступающими клыками, большими, ослепительно-белыми и острыми. В маленьких, заплывших в складках темной кожи глазках таилась угроза. С губ стекала слюна, монстр тряс мордой, с глухим рычанием стряхивая, и носился на длинных пятнистых ногах.

– Как я боюсь и ненавижу твоего пса, – произнесла женщина.

– Ненависть-то свою припрячь. Свэн почувствует и может растерзать.

– Ты не для этого время от времени выпускаешь его из лабораторной клетки?

– Свэн – выдающееся достижение. А ты лучше помалкивай. Гляди, – приподнялся, – какой соискатель топает от речки…

Женщина всмотрелась и с тоской отвела глаза.

Соискатель даже издалека не был незаметным. Значительного роста мужик, с плечистой статью, шагал резко, быстро, независимо, будто этот мир априори принадлежал ему.

– Настоящий мужчина, – с легким вздохом произнесла женщина.

– Настоящий?! – негромко вскрикнул бритоголовый. – Да это же таракан! Выскочил из своего вонючего логова, в сумерках, экономя электричество, жрут, пьют самогон, в сумерках плодят детей, а те потом в тех же сумерках так же жрут, пьют и трахаются. И это быдло – настоящий? Этим миром правит страдание, и этот «настоящий» – расходный материал.

– Ему скажи, – кивнула на стремительно приближающегося мужчину.

– И скажу, – сквозь зубы тихо произнес бритоголовый и вполголоса позвал: – Свэн!

Собарь замер и, бросив палку, рванулся к хозяину. И хозяин указал пальцем и с гипнотическим повелением приказал:

– Фас!

С глухим рычанием, с оскаленными клыками неслась тварь. Алк замер. «Какая-то мразь натравила», – успел подумать.

Взвились в прыжке одновременно, еще в воздухе собарь получил оглушительный удар ногой, отлетел в сторону, но тут же распластался в воздухе в последующем прыжке. Алк упал на спину и снизу вогнал в брюхо псины носок кроссовки. Свэн утробно застонал и поднялся только на передние лапы, глухо отрыгнул. Возможно, противники на этом и разошлись бы, собарь, получив неожиданный отпор, не спешил бы нападать, но сзади прозвучало:

– Фас!!! Разорвать! Фа-ас!

И гибрид в слепой ярости взвился в прыжке, выставив когти, раскрыв страшную пасть.

«Фас?» – взъярился Алк, выхватил компактный, смахивающий на обычный пистолет мини-лучемет и всадил импульс в псину. С прожженной дырой в теле Свэн рухнул.

Алк, внутренне насторожившись, натянув на всякий случай черную спецназовскую маску на голову, двинулся в сторону невзрачного мужичка, замершего в ступоре.

Скорее всего, у бритоголового сработал безотчетный инстинкт страха, он сорвался с места и слепо бросился бежать в сторону крутого спуска к «ручью». Мужик находился в явном неадеквате: вместо того чтобы просто перепрыгнуть заросший чередой сток, он растерянно бегал вдоль воды, будто перед ним находилась непреодолимая преграда. Сильная рука опрокинула бритоголового на спину, тот отползал, перебирая за спиной руками, отталкиваясь ногами, и озлобленно вполголоса выкрикивал:

– Ты будешь корчиться, просить милости, – и, словно очнувшись, отряхнулся, холодно молвил: – Свэн – удавшийся представитель перспективного волнового направления. Вы убили работу пяти лет… И за это жестоко поплатитесь.

Алк за горло прижал к земле угрожавшего ему психа.

– Почему натравил? – низко склонился над брезгливо-надменным лицом.

– Изволь, – прохрипел тот. – Отпусти горло! – Сел на травяной бугорок, заговорил: – Миром правит страдание. Этим миром… Этот факт не следует выпячивать, нужно возносить любовь и сострадание. Что и делают… Так? Есть элита, есть повелевающие, есть исполняющие. Это объективно и понятно, если без демократических прикрас и, как правило, для многих, несбывшихся надежд. А получается вот что… Ты, тараканище, напряги воображение, представь, скажем, войско крестоносцев, с именем милостивого и справедливого Христоса, вопя о любви к ближнему, но не к тем, кто осмеливается почитать кого-то другого, эти христианские воители все сметают и сжигают на своем пути, расчленяют беременных женщин, выкалывают глаза нехристианским детям, безжалостно уничтожают войско басурманов, мечом, копьем, пращой, стрелами, топорами уничтожают всех, кто не исповедует любовь и святость их веры. Люди корчатся от ран, умирают медленно поодиночке и сотнями, тясячами… Время истинного страдания! Тупое, слепое страдание, энергия страдания питает высшего плана сущностей. Так было… А теперь что? Скорострельный пулемет разметает тело в секунду, ракета за тысячи километров может испепелить континент. Люди исчезают мгновенно… Где истинное страдание? Где медленное, невежественное и оттого сладостное страдание, питающее высшую расу? Долой атомную бомбу и любовь – меч, шипастая булава, пещера и разврат! Направленная комета, астероид, изменение материального кода жизни материков – вот что вернет истинное страдание.