Стражи белых ночей - страница 19

На глазах у Василисы выступили слёзы, сердце словно сжала холодная каменная лапа. Стало страшно, очень страшно.

Где-то вдалеке закаркали вороны. Настоящие вороны.

Воздух заколебался, стал слоистым, вязким, поплыл, как в жару. Памятник Крылову вдруг замерцал жемчужно-серым цветом, и на его пьедестале, среди рельефных зверей, стало медленно проступать какое-то изображение. Чёрные линии, сверкая, сливались в неясные контуры и обрастали густой чернильной тьмой. Появился странный силуэт, и постепенно, как печать на камне, прорезались когтистые лапы, изогнутый хвост и большие крылья. Стражи застыли на месте, скованные ужасом. Над памятником повисла воронка темноты. Неясный рисунок постепенно стал чётким.

На Стражей пустыми глазницами смерти смотрела Химера. Плоская, нарисованная и в то же время живая.

Василиса почувствовала себя маленькой и беспомощной. Холодный крюк впился в голову, и в ушах зазвучал чужой шёпот. «Стражи, слушайте. Столетиями я ждала этого! Наконец совпало всё – день, час, человек и место. Лишь раз в сто лет, самой короткой ночью в году мой образ может возникнуть в невинной душе ребёнка. Я – разрушение! Искусство, красота спасут мир? Бред! Никакое искусство не спасает от войн, краж, болезней, от пьяных драк и автомобильных аварий. Всё, что построено в этом городе, уродливо от начала до конца, ибо построено назло природе. Я – природа! Вода – начало и вода – конец! Погибали целые цивилизации, не то что какой-то жалкий провинциальный городишко! Он уйдёт под воду на закате третьего дня! Навсегда!»

Шёпот прекратился. За мгновение небо над Крыловым очистилось, и Химера исчезла, словно её и не было.

Несчастные Стражи молчали. Всё происходящее настолько не укладывалось в голове, что даже смотреть друг на друга животные не решались. Прошло несколько минут. И вдруг послышался странный, незнакомый звук. Это урчали их собственные животы. Голод! Самое неприятное последствие превращения в «настоящих». В течение волшебного часа он никогда не ощущался. А что бывает после этого часа?

«А ведь, пожалуй, у этого Чижика-Пыжика под пёрышками найдётся кое-что», – подумала Василиса. Подумала и тут же одёрнула себя: как не стыдно! Журавль под взглядом Сердитого льва нервно переступал с одной длинной ноги на вторую. Быки перестали жевать, подняли головы из кустов и увидели, что все львы смотрят на них с нескрываемой нежностью. На всякий случай они повернулись к обществу лицом, то есть мордами, и выставили вперёд острые рога. Новые львы подвинулись поближе к верблюду, перешёптываясь о том, много ли мяса в «этой фигне» у него на спине, а совы стали как-то нехорошо поглядывать на ящерицу.

«Мамочки! Вот это влип так влип! Бежать отсюда надо. Ножки мои, родные, давайте-ка, не подкачайте».

– Заинька, ты куда это? – спросил Семнадцатый, дружелюбно улыбаясь целой обоймой острых клыков.

Достаточно было одного резкого движения, одного взмаха когтистой лапы, чтобы Летний сад превратился в идеальное место для съёмок передачи «Дикая природа». Но Пьетро, разумеется, не дал животным инстинктам Стражей взять верх над разумом.

– Если кто-то из здесь присутствующих собирается напасть на своего собрата, – он обвёл Место встречи таким укоризненным взглядом, что все сразу почувствовали себя, если можно так выразиться, последними свиньями, – то пусть знает, что, сделав это, он лишит жизни и себя. Предатель исчезнет и будет всеми забыт. Мы сейчас должны думать о том, что делать, чтобы предотвратить катастрофу. Мы – не какие-нибудь звери, – это слово он произнёс с явным чувством превосходства, – для которых главное – полное брюхо. Помните себя! Мы обязательно найдём пропитание, но не ценой жизни собратьев.