Я резко рванул дверь на себя: за ней стоял второй тип, в процессе открывания рта от удивления. Но я этот процесс прервал самым грубым образом: ударил правой ногой в подбородок! Бум! Нет, в этом случае лучше будет: бац! Хоть второй оказался и верзилой, в подбородок я его хорошо достал. Теперь уже тело второго подельника отлетело к перилам лестницы и лихо перевалилось за перила. Ба-бах! Мне кажется, что звук падения тела с высоты второго этажа лучше передать именно так: ба-бах! Сам понимаешь, мой внимательный читатель (-ница), всё это действо длилось несколько мгновений. Но Юна успела уже оседлать первого и начала вязать ему руки его же ремнём. Второго вязать не пришлось. Он при падении благополучно сломал себе шею. На шум прибежал хозяин заведения. Тут же опознал обоих грабителей. Первый из них, по кличке Щербатый (после удара дверью он стал ещё щербатее), не так давно вернулся с каторги, где отмахал кайлом лет пять за разбой. Клялся и божился хозяину, что он «в завязке», стал на праведный путь. А второй, что поздоровее (был), по кличке Мясник тоже занимался какими-то тёмными делишками, но пока не попадался. Послали за старостой. Тот по прибытии выслушал нашу с Юной (Юнгом) историю о том, как мы истово молились далеко за полночь и потому не спали, когда кто-то попытался войти в нашу комнату. И как я «с перепугу» ударил первого дверью, а второго толкнул. Что у меня и в мыслях не было кого-либо убивать, и что я очень расстроен случившимся. Всё это было почти полной правдой за исключением, пожалуй, молитв и моей сильной расстроенности.
Староста оказался мужиком бывалым. Сказал своему помощнику подъехать на телеге, Мясника захоронить на краю местного погоста, а Щербатого запереть в подвале до приезда стражи из ближайшего города. Узнав, что мы держим путь в Иберию, посоветовал нам дождаться завтрашнего обоза, который туда и направляется. Что мы и сделали.
Диалог 17 (см. Пролог)
– Приветствую тебя, Лой! И вас, члены Совета! Мне следует преклонить колено?
– Не утруждайся, человек. Колени преклоняют те, кто искренне нас уважает. А ты нас обидел, весь наш клан! Не приглашаю тебя сесть, этого ты не достоин.
– Я глубоко сожалею, о великий Лой, о своём поступке! Но я люблю твою дочь, вождь! Если бы я попросил у тебя её руки, ты бы мне отказал.
– Да, скорее всего отказал бы. Любовь сильный аргумент, но он не оправдывает подлость! Мы были благодарны тебе, мы и сейчас благодарны за спасение Элие. Мы приняли тебя с почётом и уважением. И как ты отплатил нам за это?! Попытался с ней сбежать! Я никогда не смогу об этом забыть! Но хватит о чувствах, перейдём к делу. Как ты думаешь, зачем мы пригласили тебя, изменника, на Совет клана?
– Я думаю, здесь и сейчас будет решаться моя судьба. – Ты прав. Но мы уже приняли решение, это было непросто. Большинство в Совете, и я в том числе, склонялось к тому, чтобы лишить тебя жизни. Медленно и жестоко, в назидание всем. Но, в конце концов возобладало мнение, что тебе надо дать шанс искупить свою вину с пользой для эльфов. Убить тебя мы всегда успеем.
– Что я должен сделать, вождь?
– Ты хороший мечник, Лео?
– Я – мечник, Лой. А насколько я хорош, решать не мне.
Пока мне удавалось побеждать своих противников. – Что ж, разумная скромность – это хорошо. Мы хотим, чтобы ты отправился в Великую пустыню. Там ты поможешь одному человеку в выполнении его миссии. Противостоять вам будут не только люди, но и тёмные. Если ты откажешься, мы вернём тебе твоё оружие, дадим два дня отдыха и отпустим. Но через пять часов пустимся в погоню. Поймаем и казним. Порадуй меня, откажись от задания!
