Стражи хроник. Эксептион. Ракурсы 7 и 96 - страница 5

На какое-то мгновенье Джумоук опять погрузился в размышления, но быстро вспомнил о том, что он не один: «Никто не убежит от своего предопределения».

Дэя смотрела в его глаза с нескрываемым страхом и говорила уже еле слышно: «Я боюсь не предопределения. Я думаю о нас с тобой. Что будет с нами?»

Она уселась на траву, вытянув ноги, и Джумоук положил голову ей на коленки. Ему нравилось, когда она поглаживала его голову, погружая пальцы в волосы. Их обоих стали одолевать раздумья о неопределённом будущем. Они были и тревожными, и предвосхищающими большие перемены. Перспектива перемен всегда манит и притягивает, словно гипнотизирующая высота бездонной пропасти, влекущая в прыжок, что бы ни сулило падение.

Неразлучные с малых лет, теперь они уже не могли видеться так часто. Ещё в детстве, он дал ей имя, согласно обычаям – как выбравший её юноша. Новое имя эшфарумы получали только после одобрения смотрителя Наббы, кем по случайному совпадению и был отец Дэи. Он был смотрителем храма – хранилища свидетельств – стражей хроник Олхоума.

– Их кто-то сбил?

– Скорее что-то, а не кто-то. Поговаривают, что это была молния.

– Смотри-ка он всё ещё жив. Видимо у них такая же атмосфера, как и у нас. Ты видел их глаза?

– Откуда ты знаешь, что это глаза? Может они в скафандрах?

– Не прихватить бы от них заразу какую-нибудь космическую. Этого только не хватало для полного счастья.

– Как ты думаешь, он нас понимает?

– Не знаю. Привезём на базу – там с ним разберутся. И не мели лишнего. Мало ли…

Небольшую полость, в которой находился Оммуил, трясло и качало. Судя по сопровождающему всё это звуку и запаху, было понятно, что это наземный транспорт, силовую установку которого представлял собой доисторический двигатель внутреннего сгорания.

«Добро пожаловать в историю» – мысленно сказал себе Оммуил.

Он пытался расшифровать звуки языка беседующих, но не совсем понимал алгоритм, по которому они выражали мысли. Их обрывистые витания скакали из прошлого в будущее и обратно, останавливались в настоящем на ничтожно короткие мгновенья и создавали невероятно долгие интервалы между точками этих остановок. Частота этих интервалов и была тем идентификационным параметром, по которому разведчик различал бессмертных между собой. Она была уникальна у каждой сущности. Офицеру экспедиционного корпуса уже как-то довелось выучить немецкий язык, и он пытался увязать в логическую цепочку знакомые корни слов…

Маан мог объять подопечное ему пространство одним ленивым взглядом. Вдоль одной из стен его кельи, плотной пеленой, струился пар и уходил в прорезь в потолке. На этой стене, по своему желанию он мог видеть происходящее в любом месте скрытой полости внутренней сферы. Она кишела необузданными в своей злобе оргулами, которые, то и дело, грызлись между собой, создавая постоянный рявкающий фон. В пещерах низшего Фарума было всё просто: звери были зверями, пока смотритель создавал им подобающие для данного статуса условия. Их надо было непременно стравливать, чтобы те не имели шанса не быть свирепыми и кровожадными.

Управляющему не давал покоя недавний выпад одного оргула, внешне похожего на эшфарума. При возникшей склоке в пещерах этот явно вёл себя так, будто он просчитывает ходы и соизмеряет ситуации. Такое не присуще бесам Фарума. В последней схватке он хитро вымотал своих соперников, а затем просто загрыз, одного за другим. Оргулы боятся по долгу смотреть в глаза своему смотрителю. А этот как уставится – хоть сам глаза отводи. Управляющего в пещерах так же удивляла привычка этого смышлёного монстра прыгать как игривый котёнок, чуть ли не за каждым залетевшим сюда насекомым.