– Босс, это же золото! – выдохнул Хью и челюсть у него так и отвисла.
– Что еще за «золото»? – быстро спросил Тиарки–Та. – Этот металл мы называем «Желтый луч». Он мягкий и ни к чему не пригоден.
– Ты прав, – согласился с вождем Саймон, стараясь скрыть охватившее его волнение и алчность.
– Босс, да тут миллионы, нет, триллионы кредиток! – воскликнул Джефри и, распихивая туземцев в стороны, влез прямо на кучу слитков.
Золото было кругом. Его было много, очень много. Слитки были сложены на каменных полках, на полу и просто собраны в огромные кучи. Такого изобилия ни Саймон, ни его головорезы не видели даже в самом своем лучшем сне.
– Босс, мы заберем все золото себе и ни черта не оставим этим недоумкам, – решительно заявил Хью, набивая себе карманы слитками поменьше.
– Приди в себя, толстяк, – рявкнул Саймон и его бластер дернулся в сторону Хью, который, казалось, от золота полностью потерял рассудок.
Он ползал на четвереньках по слитках, и что– то лихорадочно бормотал себе под нос. Увидев направленный на себя бластер и ледяной взгляд Саймона, он мигом потерял всякий интерес к золоту и слез с кучи слитков.
– Ну, что, Великий Тиарки–Та, будем меняться? – спросил Саймон, доставая из сумки детские игрушки, приготовленные для обмена.
– Нет, не сегодня, – ответил вождь, и отрицательно покачал головой. – Желтый луч любит солнце. Мы будем меняться завтра, когда солнце поднимется над деревьями.
Саймона это, конечно, не устраивало, но после десяти минут горячего спора, ему пришлось уступить. Тиарки–Та был непреклонен и твердо стоял на своем.
– Черт с тобой. Завтра, так завтра.
После такого решения, туземцы разложили костер в пирамиде, и принялись есть мясо, которое взяли с собой в дорогу. Саймон, как и полагается вождю гангстеров, сидел рядом с Тиарки–Та. Они деловито беседовали о предстоящей сделке, время от времени подкрепляя свои слова огненным ахи, которого становилось все меньше в кожаных бурдюках.
Приблизительно часа через четыре, туземцы все перепились и уснули, кто, где сидел. Костер, горевший внутри пирамиды, погас и только тлеющие угольки освещали ближайшие колонны багровым светом.
Саймон, который тоже прилично опьянел от выпитого ахи, сел и бросил в рот несколько таблеток стимулятора. Почти мгновенно хмель из его головы выветрился и он посмотрел по сторонам. Тиарки–Та спал, свесившись на него и, громко чмокая губами, что–то бормотал во сне. Саймон брезгливо поморщился и сбросил его руку со своего плеча.
Вождь туземцев, потеряв опору, несколько секунд сидел, не двигаясь, а потом с шумом повалился на каменный пол. Но так как ахи был крепким напитком, то он не проснулся и продолжал храпеть на холодных плитках пола.
Убедившись, что все туземцы не в лучшем состоянии, чем их вождь, Саймон, не церемонясь, растолкал пьяных Хью и Джефри. С помощью стимуляторов привел их в надлежащий вид.
– Босс, вы прервали мне очень приятный сон, – недовольно проворчал Хью. – Мне как раз снилась одна хорошенькая блондинка.
– Босс, в чем дело? – зевнул Джефри и потянулся к бурдюку с ахи.
– Оставь ты это пойло. Вы сюда напиться пришли или дело делать?
– Дело, – разом выдохнули приятели.
Саймон, услышав такой ответ, удовлетворено кивнул и заговорил шепотом. Не забывая при этом подглядывать на Тиарки–Та, который храпел на всю пирамиду.
– На рассвете, по моему приказу прикончим всех туземцев.
