Маргарет замерла. Она была оскорблена, хотя и не желала это показать. Она точно знала, о ком говорили. Опустив глаза, она осмотрела свое голубое шерстяное платье, которое считала прелестным. Хозяйка пивоварни? Злословие и сплетни не задевали Маргарет так сильно, как Бригид, но это вовсе не означало, что она могла совсем не обращать на них внимания.
– С ней все не так плохо, – заметила леди Барбсем. И тут же с язвительным смехом добавила: – Но если таковы «пышные наряды» знати в Галлоуэе, то что же там носят крестьяне. Может, одеваются в шкуры?
– Возможно, ей нравится выставлять свое тело напоказ всем, кто соглашается на нее смотреть, – сказала Марджори. – Надеюсь, мы не будем вынуждены смотреть на ее языческие пляски – как на празднике костров. Удивительно, что находятся мужчины, которые соглашаются с ней танцевать.
Маргарет решила, что услышала достаточно. Ее бросило в жар, и больше не было сил улыбаться. Глупые сплетницы! У нее вполне приличное платье, и танцует она прекрасно. И сейчас она им все это скажет.
– Она снова на тебя смотрит, – прошептал Финлей.
Йен скрипнул зубами и увлек друга в сторону. Ему не надо было спрашивать, о ком он говорил. Фин и еще некоторые из его друзей уже давно заметили, что между ним и леди Маргарет что-то было, и стали дразнить его всякий раз, когда девушка смотрела на него, а это происходило чертовски часто!
Но поскольку сам Йен то и дело посматривал на нее, он ни в чем не мог ее винить. Его влечение к этой рыжуле оказалось чертовски неудобным, а Фин лишь добавлял напряженности.
– Заткнись, Фин. Тебя может услышать какая-нибудь из дам.
– Не понимаю, что тебя останавливает. Если бы она смотрела так на меня, я бы сделал все, что она хочет: довел бы в постели до бесчувствия. Это ж будет не впервые… для вас обоих. – Фин хитровато улыбнулся.
Йен не имел обыкновения терять самообладание, поэтому, когда у него от злости потемнело в глазах, а кулаки сами собой сжались, очень удивился. И Фин – тоже. Он инстинктивно отступил на несколько шагов и нахмурился.
– Что это с тобой, Маклин? Ты ведешь себя как ревнивый поклонник. Ты же не можешь всерьез думать об ухаживании за этой девицей.
– Я ни о чем таком не думаю, – проговорил Йен. – Но мне не нравится, когда мужчины распространяют грязные сплетни о леди.
Что бы о ней ни говорили, Йен свято верил, что Маргарет Макдауэлл настоящая леди.
Злость, охватившая его, исчезла так же быстро, как возникла, и он даже смутился из-за столь необычного для себя проявления эмоций. Он ведь всегда был спокоен и невозмутим, не так ли? Должно быть, все дело во внезапном помутнении рассудка. От скуки. Он не привык участвовать в долгих напряженных переговорах, имевших целью не дать Брюсу и Джону Комину убить друг друга. А после переговоров ему приходилось увиваться вокруг леди Барбары и выслушивать болтовню сестры. От такого кто угодно спятит.
– Полагаю, мне необходима охота куда больше, чем я думал, – пробормотал он. – Кажется, здешние стены давят на меня.
Фин некоторое время напряженно всматривался в лицо друга, но, в конце концов, принял его объяснение и, облегченно вздохнув, похлопал по спине.
– Знаешь, мне намного больше нравится, когда ты рассуждаешь о засадах и об обходе противника с фланга.
Губы Йена дрогнули в усмешке. Фин прав: ему не следовало думать о женщинах, – тем более что завтра у него будет шанс произвести впечатление на Брюса. На охоте он сможет себя проявить.
