– Чхать на корабельщика. Этот к делу не относится. Ты мне вот что скажи. Северная Принцесса – она все же знала о Предмете или не знала?
– Она, добрый господин, – осторожно ответил торговец, – ничем не показывала, что знает.
– Но ты все-таки решил, что она знает?
– Мне не верится, добрый господин, что у графа есть от нее какие-нибудь тайны.
– Хм.
Тут толстяк поднялся, обошел стол. Остановившись за спиной у Хармона, положил ему на плечи тяжелые ладони.
– А не может ли быть так, что это не Шейланд, а Ориджины продают Предмет? А граф лишь им пособничает?
– Я… я… не знаю, добрый господин.
– Да светлый день, что ты не знаешь! А как думаешь?
– Думаю… думаю, это вряд ли, добрый господин.
– Почему так думаешь?
– Леди Иона… она слишком… слишком благородна, чтобы торговать божьими дарами.
– Пх!
– И еще, ей было слишком наплевать на меня. Кабы продавали ее родовую святыню, она беспокоилась бы.
– Хорошо, молодчинка. – Толстяк потрепал Хармона по волосам, словно собаку. Торговец не удержался и вздрогнул. Тучный мужчина наклонился и прошептал ему в ухо – дыхание отдавало кислятиной:
– А твой этот воин, Джоакин, он откуда взялся?
– При чем здесь… – Хармон осекся, когда тюремщик сдавил ему плечи, вогнав указательные пальцы повыше ключиц. У него оказались на диво сильные руки. Хармон дернулся от боли. – Я нанял Джоакина в Смолдене! Сейчас расскажу, как все было!
Выслушав рассказ про потешный бой, мужчина оставил в покое Хармоновы плечи и вернулся на место.
– Этот Джоакин – он странный в чем-то?
Хармон слабо улыбнулся:
– Он, добрый господин, почти во всем странный. Легче перечислить, чем он не странный: дерется хорошо. А в остальном – посудите сами.
Он рассказал о Джоакиновых мечтах, о странице из «Голоса», о заранее придуманном дворянском гербе, о леди Аланис Альмере… Позабыл про искровый кинжал, но потом вспомнил, упомянул и его.
– Стало быть, ты нанял странного охранника с искровым кинжалом, – проворчал тучный тюремщик. И так это значительно у него вышло, что Хармона осенило.
– Вы думаете, Джоакин служит на сторону?..
– Нанял ты, значит, странного охранника, – повторил толстяк. – Этот охранник зачем-то с шейландовцами пособачился. Потом защитил тебя от мелкого лордика. Потом чего-то размечтался про замок и герб. Занятно выходит…
– Добрый господин, не верится мне в это…
– Да ну?
– Джоакин – он добрый малый… Глупый, горячий, голова в облаках… но добрый. Он даже разбойников в лесу не порезал насмерть, старался лишь ранить.
– Угу…
– Да и слишком у него башка всяким рыцарством забита. Разве смог бы он так ловко схитрить?
– Угу…
– И не знал Джоакин о Предмете, вот что! Кабы он служил графу, то мог бы сам привезти мне Сферу для продажи, незачем было в Уэймар ездить. А кабы служил кому-то другому – так откуда ему было в Смолдене знать, что именно мне граф поручит продать святыню, если я и сам тогда этого не знал? Я даже не знал, заеду ли в Излучину за письмом – это только по ходу решилось!
– Угу… – снова буркнул тюремщик и вдруг спросил: – А где сейчас этот Джоакин?
Хармон сглотнул.
– Я не знаю, добрый господин. Мы ведь повздорили перед самым… ну, перед тем как вы меня…
– Повздорили, значит?
– Верно. Он, Джоакин, шибко нос задрал: дескать, он – герой, а Хармон-торговец – отребье. Я ему не спустил, мордой натыкал. Он разобиделся и ушел. Так все было!
– Так было, значит?
– Да вы слуг своих спросите! Они когда в гостиницу пришли, там всех моих людей застали, а Джоакина-то и не…
