– Выходи, – тормозит возле входа.
– Ты станешь тут? – удивляюсь я, отстегивая ремень.
– Нет, там дальше есть место, – кивает на лобовое стекло.
Там дальше – это в километре? Но кто я такая, чтобы возражать. Главное мне не придется тащиться через грязь под проливным дождем в бежевых туфлях.
Я открываю дверцу, выскальзываю наружу и очень быстрым шагом добегаю до навеса над входом. Сзади шуршат колеса отъезжающей машины. Я ныряю в здание и сразу направляюсь искать менеджера. Выглядит типография именно так, как я себе представляла: большая, шумная и фиг кого выцепишь. Обычно Ирина сама ездит с ними разбираться. Да и не так часто мы печатаем поэтические сборники, раз в квартал проходит конкурс для читателей и лучшие произведения собираем в сборник и дарим в качестве приза победителям. На удивление, это очень популярная штука.
Спустя пару минут брожения по стеночке вдоль шумного оборудования, наконец, нахожу дверь. Там меня встречают не особо ласково, но в итоге помогают разобраться что к чему. Ведут на противоположную сторону типографии, потом на второй этаж, а оттуда по длиннющему коридору в какую-то каморку без окон и дверей.
Так, если это похищение – я против.
Но это оказывается всего лишь какой-то кладовкой метр на метр, где меня тычут в аккуратные стопочки отпечатанных сборников. Я довольно быстро проверяю содержимое и дожидаюсь раздраженного Арсения с каплями дождя на пальто и в волосах, чтобы отгрузить все это добро в машину.
Он ловко хватает две перевязки с отпечатанной продукцией и еще ловчее выбирается из запутанного лабиринта типографии. Тогда как я дважды намереваюсь свернуть не туда.
На пороге ненадолго застывает и окидывает меня взглядом. Следует тяжкий вздох.
– Подожди тут, я машину подгоню, – еле-еле разбираю я из-за шума.
Нет уж, останусь тут еще на минуту и оглохну к чертям. Еще и духота бешенная. И кажется, у меня развивается резкая аллергия на краску. Или пыль. Мне здесь не выжить.
– Да нормально, – машу рукой, – Я добегу.
Наглые глаза снова приклеиваются к моим ногам и на лбу появляется классическая шереметьевская складка.
– Что? Я отлично бегаю на каблуках! – жизненно-важным кажется сейчас отстоять свою позицию.
Арсений закатывает глаза, недовольно вздыхает и толкает плечом дверь на выход. Ноги тут же схватывает ледяным ветром, а в лицо бьют холодные капли. Черт, очки. Снимаю оправу, складываю ее в карман куртки и, прикрыв голову руками, стараюсь поспеть за Шереметьевым. Он, благо, высокий и примечательный – не потеряешь.
Все складывается в принципе неплохо ровно до того момента, как мы подходим к машине.
Арсений ловко закидывает в багажник макулатуру, а я торможу перед огромной лужей, перекрывающей мне подход к двери, не зная, как ее обойти.
– Садись давай, открыто, – нервно кидает насупившийся мужчина.
– Тут огромная лужа! А на мне – туфли!
Он выглядывает из-за багажника, снова вздыхает.
– Давай отъеду – сядешь.
– Нет уж, – едва попадая зуб на зуб, сопротивляюсь я.
Еще секунда и я околею до цистита. А это не то, чем мне бы хотелось закончить эту поездку.
– Просто побудь опорой, я перепрыгну, – подзываю его ладонью.
Он молчаливо подходит, становится практически в саму лужу, открывает мне дверцу и протягивает руку. Я вкладываю свои заледеневшие пальцы в его горячие (печь, говорила ж) и всем своим одеревеневшим телом совершаю прыжок.
Этот план мог сработать. Клянусь, мог.
