– Кто ломится?
– Юрша тут.
– Приехал?! Пусти.
Юрша оказался в длинной комнате, задняя стена которой закрыта темным пологом. Сняв мурмолку, поклонился пологу. Оттуда голос:
– Привез?
– Да, государь. – Юрша извлек из-за пазухи изрядно помятый свиток. – Вот. Полоняник – бирюч самозванца – тут, за дверью.
– Огня! – приказал Иван, выходя из-за полога, в кафтане, накинутом поверх рубахи.
Спиридон поднес светильник с зажженными свечами. Юрша протянул свиток. Иван заметил, как дрожала его рука, усмехнулся:
– Чего дрожишь? Боишься?
– Не из боязни, государь. Два дня и две ночи не спали мы, в седле были.
– Да и грязный ты какой, не отряхнулся.
– Спешил, государь. Прости. Важные новости.
– Ладно.
Иван начал читать. Спиридон в подобострастии подался вперед. Иван отвернул свиток, подозрительно взглянул на него:
– Поставь светоч, а сам… – Иван жестом приказал отойти. Читал долго. Юрша разомлел от тепла и запаха ладана, стоя задремал, покачнулся. Спиридон оказался около и толкнул его. Иван взглянул на них:
– Ты и впрямь меня не боишься, десятник, засыпаешь передо мной.
– Виноват, государь! Помилуй.
– Виноватых бьют… Ладно. Ты прочел эту грамоту?
– Нет, государь, как мог посметь!
– А откуда же узнал, что эту грамоту я жду? А?
– Бирючи сказали. И я видел начало и подпись.
– Значит, посмотрел… Спирька, голова там? Крикни его. А ты, десятник, иди спать, потолкуем завтра.
– Государь, дозволь слово скопинского воеводы сказать.
– Говори.
– Скопинский воевода молвил: «Великий государь! Мне доподлинно известно: сын крымского хана Магмет-Гирей шел на Переяславль Рязанский. За два перехода до нашей засеки он повернул на Тулу-град. Будет там через два-три дня. Сам Девлет-Гирей Муравским шляхом идет. Великий государь, я не знал, что ты в Коломне, гонца послал в Москву». Так он сказал.
– На Тулу, говоришь? А какова орда числом, сказывал?
– Нет, государь. Он послал разведать. Мы видели огни татарские Задонского лагеря. Тамошние люди сказывали – тьма будет. Полоняне татарские точно не знают, но меньше тьмы, говорят.
– Так… Пожалуй, правда. Магмет-Гирею хан большое войско не даст… А сам сколько ведет?.. Ладно… Голова, гонцов накормить, напоить и спать уложить. После заутрени придешь ко мне. Бирюча татарского в кандалы.
Юрша вновь обратился к Ивану:
– Дозволь слово молвить.
– Молви.
– Один из гонцов ранен. Лекарь нужен.
– Я смотрю и у тебя кровь. Отбивались?
– Так, государь.
– Голова, лекаря к ним.
– Еще, государь. Оставь полоняника без кандалов. Он доброй волей к нам пришел, помогал отбиваться от татар. Головой ручаюсь за него.
– Ой, смел ты, Юрша! От ума иль от дурости?
– Помилуй, государь, коли что не так сказал! Я от чистого сердца.
Хмыкнул царь и приказал явиться к нему после заутрени вместе с полоняником.
24
На следующее утро беседа Ивана с Юршей и Невезуном затянулась. Аким не находил себе места. Он прохаживался около красного крыльца архиерейских покоев, вертелся около черного хода. Всякого люда, особенно монашеского звания, выходило множество, а Юрши нет как нет. А вдруг прямо из чертога в пытошную? Его грызло беспокойство, он сам советовал Юрше говорить все как было, без утайки. Аким не без основания полагал, что Афанасий приставлен дозорным к Юрше и все равно доложит государю обо всем, что было и чего не было.
Аким окончательно уверовался, что дело скверно, когда увидел, как с заднего крыльца трое дворцовых стрельцов поволокли Невезуна. У несчастного подкашивались ноги. Аким проследил, куда его отволокли, и тут же вернулся. У него даже возникла крамольная мысль – кликнуть своих, чтобы в случае чего отбить Юршу силой. Но тут же спохватился; отбить, может, и удастся, но далеко от Коломны не уйдешь, кругом войска царские.
