Ещё долго я созерцал жёлтую шуршащую траву под ногами, пока не дошёл до уголка парка, который показался мне уютным, и пока жужжащий рой мыслей не вылетел прочь из ноющего улья моей головы: здесь, на свежем воздухе, они разлетелись на свободе во все стороны.
Я ни капли не понимал в том, как работает судьба. Мой долг был указать Антонии тот путь, что был показан мне – так я и поступил. А в это время где-то наготове был автобус, который потом её сбил. Может, она в какой-то момент не туда свернула? Вряд ли. Связан ли этот несчастный случай с моим советом? Трудно сказать. Если да – то зачем всё это произошло? Я по-прежнему верил, что мир делает все вещи по определённой причине. Но мне было тяжело, –тяжелее, чем когда-либо, – принять, что нам так никогда и не узнать этой причины.
Когда наступил следующий понедельник, я был уже готов к любым превратностям жизни, связанным с моим чувством стиля. Я облачился в рубашку и жилетку, на которую можно было запросто прилепить ярлык «профессор»: эта комбинация сидела на мне, как надёжная броня.
Я вошёл в класс, воображая знамя победы у себя над головой, пару раз погладил свою выдуманную кольчугу для уверенности и начал урок:
– Buongiorno, caristudenti.
– Нормальная такая хитрость, – сказала Люси, проигнорировав моё приветствие. – Взять и нарядиться, чтобы выглядеть профессионально. Тогда можно не доказывать свою компетентность реальными действиями.
Лора рядом с ней захихикала:
– Как там говорят? Притворяйся, пока не получится?
Чтобы оставить эту ремарку без ответа, мне пришлось задействовать свои аварийные ресурсы терпения. Потом я снова оглядел класс.
– Buongiorno, professore! – весело смотрел на меня Лассе.
– Buongiorno! – поддержал его Рон, как тот саксофон, который повторяет фразу, только что сыгранную трубой. Даже его соседка Амалия не выглядела такой робкой, как обычно, а выпрямила спину и сказала: «Buongiorno, signorMillman!». Дэниел и Джейми – я наконец вспомнил, как зовут вечно сонного парня – эхом отозвались на это приветствие, и я был доволен. Не все в классе были вооружены отношением, которое вдребезги разбивало мою уверенность, и это не могло не радовать.
– Salve, – сказал чей-то голос. Это Максимилиан, что неудивительно: я не давал классу это приветствие, а он, возможно, единственный ученик, кто стал бы искать что-то по своей воле, ради знания. Я сразу же проникся к нему уважением, особенно потому, что он при этом нисколько не выделывался. Может, он считал себя для слишком крутым, чтобы выделываться, но уж лучше такие ученики в классе, чем люди, которые стараются доказать, что они лучше всех.
– Я рад, что вы рады меня видеть, – сказал я.
– А мы рады, что ли?
Люси, ну прекрати уже! Дай хоть немного отдохнуть.
– Важно другое: а вы сами рады нас видеть? – игриво спросила Лора. Её вмешательство было очень своевременно.
– Конечно, рад. По крайней мере, пока. – Я попытался ненавязчиво показать ученикам, что не обрадуюсь, если они начнут вести себя плохо. Правда, не было никаких гарантий, что предупреждение сработает.
– Сегодня мы поговорим про грамматический род. Когда вы видите в английском языке прилагательное, например – «итальянский», можете ли вы сказать, какого оно рода?
– Среднего! – сразу же отреагировала Лора. До меня не доходило, что ей нужно – показать, что она что-то знает, или укрепиться в звании королевы лингвистики
