Стрелы кентавра. Кибервойна по-американски - страница 16

Первый директор Киберкомандования Кит Александр в начале 2012 г. заявил, что возможности защищать военные сети США ограничены. Иными словами, специальные подразделения не могут защитить сети, которые являются элементом оборонной структуры государства. У Пентагона на тот момент было около 15 тысяч сетей, и следить за каждой в отдельности весьма затруднительно. Была поставлена задача уменьшить количество сетей с 15 до 3 тысяч, а также перейти к облачным вычислениям, что, по мнению экспертов, дешевле и легче в плане защиты[86].

Показательным для понимания тенденций в отношении кибервойны, происходящих внутри военного сообщества США, является деятельность Стратегической многоуровневой оценки в структуре Пентагона. На одной из их конференций A New Information Paradigm? From Genes to “Big Data” and Instagram to Persistent Surveillance…Implications for National Security, прошедшей в октябре 2014 г.[87], генерал-лейтенант Киберкомандования армии США Эд Кардон отметил, что «мы находимся в новой глобальной парадигме, вызванной информационно-технической революцией. Вследствие этого угрозы и уязвимости растут, зачастую очень сложными способами. Американские военные доминируют в операционной среде, но теряют в стратегии, потому что мы боремся в информационной среде. Мы находимся в политической борьбе, и кибероперации являются ключом к успеху в этой области. Кибероперации могут использоваться на всех этапах конфликта, но особенно в фазе 0 и фазе 1». Он высказал надежду, что организации, подобные SMA[88], могут помочь преодолеть разрыв между оперативной и информационной средой.

Занимавший на тот момент пост главы Киберкомандования и директор Национального агентства безопасности адмирал Майкл Роджерс заявил, что «в эпоху цифровых технологий Министерство обороны США должно быть гибкой организацией, способной быстро создавать сообщества, представляющие интерес, в ответ на широкомасштабные непредвиденные кризисы (такие, как Эбола). Большие данные предоставляют новые возможности для отвлечения критической информации от шума, чтобы получать понимание и знания. Однако для того, чтобы использовать силу информации, нам необходимо налаживать партнерские отношения с отдельными лицами и организациями, с которыми мы никогда раньше не работали, от частного сектора, промышленности, научных кругов, НПО, аналитических центров, отдельных лиц и других. Вот почему инструменты и методологии, разработанные сообществом SMA, так важны».

По мнению Роберта Маннинга из Атлантического Совета, «на стратегическом уровне киберконфликт становится новым измерением межгосударственной войны. Усилия по противодействию и подготовке к такой конфронтации возложены на Киберкомандование США и Национальный совет по безопасности в Белом доме. Если употреблять несовершенную аналогию, стратегическая киберугроза имеет много общего с ядерными угрозами. Обе они построены на атаке, обе могут быть причиной огромного разрушения, которое выведет из строя необходимую национальную инфраструктуру и нанесет ущерб или ослепит вооруженные силы, которые зависят от электроники»[89]. Сторонники такого подхода в США, в свою очередь, разделились на тех, кто выступает за наращивание военных возможностей в киберпространстве, и тех, кто предлагает установить контроль за кибервооружениями, наподобие того, который был обусловлен договорами между США и СССР в сфере ограничения вооружений и носителей ядерных боеголовок.