Утро тревожное до чертиков. Сердце бежит галопом, вдыхаю чаще. Что было вчера... А что было вчера? Вчера... Боги, подарите девять жизней, как у кошки, иначе боюсь не выжить. Он вчера... Все, закроем тему, в сундук, его под замок и забыли. Выдох, водные процедуры завершены, являюсь на кухню. Девки бурчат в беседке, слышу через открытые двери. Прихватив планшет, зевая, плетусь туда.
- Я голодная до ужасу. Дайте хоть что-нибудь, - сажусь за стол.
- Мне бы еще пару часиков поспать, - прикрывает рот рукой Ирка.
- Пить меньше надо, - пуляю ей, тащу кусочек сыра с тарелки.
Заглотив, почти не прожевав, чуть не выплюнула обратно.
- Люб-ка! - певуче орет сосед. - Пустишь на завтрак, мы вам кофе сварили.
Мы!
Режет по мне, вскрывает эмоции запиханные глубоко. Стоит Генка в проеме калитки между участками. В руке белая чашка на блюдце. Морда милая при милая, все коты мира отдыхают.
- Кофе и все? - со смешком язвительным спрашивает Любка.
- Нет конечно. Пусти, мы извиняться, - бубнит смущенно Генка.
Я прожигаю подругу умоляющим взглядом, а она смотрит на меня и принимает порыв этих озаботов. Зачем?!
- Ну раз извиняться, тащите свое кофе, у нас как раз закончился.
Бьюсь лбом об стол, в прямом смысле слова, на что Ирка приподнимает брови, в таком виде и остается за мной наблюдать. А я... Я за процессией топающей к нам. Генка, за ним Никита, следом Ромашковый и последний замыкающий с огромной миской. Эти недо официанты, ставят перед нами чашки, водружают посередине гору, как оказалось, черешни.
- Мальчики, а извинения, - поддевает хитро Ирка.
Потешается сучка, предвкушает веселуху.
- Я ничего не сделал, - хохотнул Никита, усаживаясь рядом с ней. - Эт вон, - махнул рукой на остальных и взялся за наши бутеры.
Исподлобья глянув на ромашкового, берусь за чашку.
- Только не в лицо, - перехватывает мои руки.
Отдергиваю, прячу под стол, вспыхнувшая мигом, лицо горит адовым пламенем. Все смотрят, подогревая. Отодвигаюсь на другой край стола, включаю мультики и насрать я хотела на всех. Не собиралась я его пить, только отодвинуть. Любка ругается за свинячество, разлили. Включаю череду любимых серий и пытаюсь сосредоточиться. Да не тут то было, ухватив кружку чаю, кстати предназначенную изначально мне, амбал этот садится рядом. Приклеившись бедром к моему. Сначала застываю, спохватившись отодвигаюсь, на что получаю острый взгляд. Не вижу, чувствую, по коже, словно лазером.
Владик, спаси меня от гада, который поджигает нутро. Дрожу внутри, киплю, негодую. Я не могу находиться с ним рядом, вот не могу... Стиснув пальцы в кулаки, больно впиваюсь ногтями, отрезвляет. Выдохнуть бы, да палевно, я будто под прицелом камер.
- Ром, ты Алинку клеишь?
Вздрагиваю всей тушкой от Иркиного вопроса.
- Нет, - легко отвечает, пробирая своим грубым голосом, а заодно прошибает молнией.
