Выбежав на площадку неподалеку от арки, ведущей на балкон, оглянулся на миг. Стражи тенью следовали за мной, ничего не спрашивая. Орин же остался у колесницы, охранять королевское имущество.
Музыка сюда долетала, отражаясь от стен множеством переливов дудочек, звоном струн, ударами клавишных и вызывала в груди приятный резонанс.
В нише, под ветвями старой ивы, что непокорно влезла на край академии и сейчас украсилась изморозью и кристаллами снежинок, напоминающими сахарную пудру, со страстью целовались двое. По кителю мужчины и погонам на его широких плечах можно было определить генерала кританской армии, но их у нас десятки, а я плохо запоминаю имена.
Чтобы не привлекать внимание парочки, я поспешил дальше. Вояки за мной.
Быстро же студентки отдаются незнакомцам, главное, чтобы статусный хозяин попался, аж приторно.
Но тут явно генерал сам выбрал. Иначе не прижимал бы так властно девушку к стене, не задирал бы ее худые бедра, не покорял неотвратимо, показывая, кому она теперь принадлежит.
А мне, значит, нельзя выбрать? Издевательство.
Сейчас как выскочит папина магия, как стрельнет вон в ту рыжую толстушку, что скучает у парапета. Бр…
Мне бы скрыться подальше от возможных последствий, а я, мамин дурачок, побежал навстречу неизведанному. Искал взглядом бледную девушку, погоняемый задором и вредностью. Люблю перечить отцу, это у меня в крови. С королем поспорить — высшее наслаждение, круче сытого обеда. А если в этом деле еще средний брат будет участвовать — вообще остановиться не могу. Тот ходит с мечом наперевес все время, наверное, из трусов клинок не вынимает, даже когда спать ложится. Жену себе завел лет пять назад, но спит ли он с ней — не знаю. Я ни разу не слышал стоны или крики страсти, хотя спальня Ланьяра через стенку от моей. Или он ее трахает исключительно в миссионерской позе, а дева не получает удовольствия, или она каменная глыба без эмоций. Но это их жизнь, не мне судить. Хотя дочку Лан как-то заделал…
В следующем переходе никого. Двери нужного балкона покрыты изморозью. Плотной такой. Ядовитой. Сверкающей серебром.
Сразу понял, что здесь сильная стихийная магия сработала, мою напоминала по воздействию на эфир. Довольно опасная, если не знать, как с ней работать. Без стражей, что остались далеко за спиной, не стоило соваться, но все равно попер дальше. Я — архимаг, чего мне бояться? Справлюсь с любыми препятствиями и смогу отбить любое нападение.
Стражи не успели среагировать — я первым переступил порог и позволил невыносимому холоду ударить в грудь.
Любава
Наверное, быть бесчувственной — это слабая защита от боли. Не той, что выламывала тело и покрывала кожу тонкой коркой льда, а той, что глубже. Колючей и пронзительной.
Олла, русая низенькая девчонка с нашего факультета, еще в начале четвертого курса влюбилась в женатого архивариуса, и ректор лично занимался ее проблемой. В итоге студентку сначала перевели в другой корпус, поселили в комнате одну, но она была уже не она. Другая. Точно, как я, только не холодная, а опустошенная.
На прошлой неделе мы с ней на полном ходу столкнулись в коридоре общежития. Я еле узнала в прозрачном лике прежнюю румяную ученицу. Остановилась у стены, потому что боль от прикосновения скрутила мышцы, а девушка внезапно прыгнула ко мне, как кошка, и, вцепившись в плечи, заорала:
— Никому не отдавай свою любовь! Это единственное, что может согреть.
