Алег бросил на Рефи жалобный взгляд:
– Понимаешь, я вот про эту валентность вообще плохо понимаю. Никак не могу усвоить этот принцип.
– Да ты что?! – поразилась Рефи. – Это же в школе проходят.
– Ну да, – неловко усмехнулся Алег. – Неора Вентквист так и сказала, что весь первый семестр мы будем повторять школьную программу, да и во втором в основном тоже. Вот только я окончил школу больше десяти лет назад.
– Если бы ты понял этот принцип тогда, ты бы легко вспомнил его сейчас, – покачала головой Рефи. – У тебя какая оценка в школе по алхимии была?
– Удовлетворительная, – вздохнул Алег, – но из жалости.
– Почему из жалости? – не поняла Рефи.
– Ну я в целом хорошо учился, но точные науки и алхимия мне не давались, поэтому учителя сильно меня не мучили и ставили удовлетворительные оценки. У нас в Крёмстсуне вообще не слишком стремились впихнуть в детей максимум знаний. Считалось, что те, кому это нужно, и так будут стараться хорошо учиться, а остальных не надо мучить.
– Определенная логика в этом есть, – задумчиво протянула Рефи. – Но дети и даже подростки далеко не всегда знают, кем захотят стать, когда вырастут, а значит, не могут заранее предугадать, какие знания могут понадобиться им в будущем. Именно поэтому в школьную программу и включено так много предметов. И я вот чего не понимаю: если ты с четырнадцати лет мечтал стать целителем, почему ты еще тогда не уделял внимания изучению алхимии, тем более если она тебе не давалась?
– А я не знал, что она понадобится, – развел руками Алег. – Я думал, что целители лечат при помощи магии, ну и трав еще. А с ботаникой у меня всё хорошо было, всегда отличные оценки. То, что для того, чтобы стать целителем, придется изучать алхимию, да еще и настолько глубоко, мне даже в голову не приходило. А подсказать было некому – родители слишком далеки от этой области, они и сами не знали.
– Но ваша учительница алхимии? Почему она ничего тебе не сказала?
– У нас был учитель. И, как я узнал уже когда закончил школу, он ухаживал за мамой еще до того, как они с папой поженились. Так что неор Рейслинг терпеть не мог и меня, и сестер. Он и «удовлетворительно» мне ставил больше, чтобы не тратить время на мои пересдачи. Если бы я знал, что предмет мне пригодится, я бы что-нибудь придумал, может, даже в другую школу бы перешел.
– Но ты не знал, – покивала Рефи. – Ладно, будем работать с тем, что есть. Сейчас я попробую тебе объяснить. Думаю, тебе будет понятнее, если я нарисую схематически.
В итоге обед они не пропустили исключительно благодаря заботе Варса, который позвонил Алегу, когда обнаружил, придя в столовую, что друга там нет.
За обедом Алег в красках расписывал, как Рефи так чудесно ему всё объяснила, что он наконец-то понял, что такое злополучная валентность.
– Ты действительно всё понял? – недоверчиво спросил Варс, и в его голосе Рефи послышались какие-то ревнивые нотки.
– Правильная мотивация очень важна! – многозначительно проронила Снелль, но пояснять эту загадочную фразу отказалась.
После обеда Рефи и Алег отправились заниматься в учебный корпус, поскольку Снелль с подготовкой закончила и хотела отдохнуть в одиночестве, а пытаться осваивать азы исцеления в присутствии Варса Рефи категорически отказалась.
Поиск свободной аудитории оказался не таким уж простым делом: немало будущих целителей решили провести вторую половину пятницы за тренировками. Честно говоря, Рефи это изрядно удивило – насколько она помнила, в Магическом университете Джиалэу подобное рвение среди студентов было редкостью.
