В низком деревянном здании было душно от множества людей, заполнивших кабинеты. Военная машина медленно, но верно заработала. Со всех просторов страны потянулись отряды отмобилизованных солдат: тех, кому уже стукнуло восемнадцать, и до тех, кому еще не исполнилось сорока пяти. В добровольцы записывались совсем седые старики вроде деда Саши и очкарики, имеющие «белый билет»… Дед Саша тоже решил добровольцем пойти на фронт.
Дверь кабинета районного военкомата была открыта. Дед Саша увидел за столом усатого, но еще молодого военного с какими-то значками на воротнике. Погон или каких-нибудь других, знакомых деду, знаков различия у военного не было. Тот поднял голову:
– Вам чего, дедушка?
Дед Саша несмело вошел и сел напротив военного на стул.
– Слушаю вас, – повторил тот.
– А вы в каком звании-то будете? – не отвечая на вопрос, поинтересовался дед Саша.
– Капитан.
– А-а-а, вот, значит, как, – все так же неторопливо проговорил дед. – Значит, штабс-капитан…
– Да нет, дедушка, штабс-капитаны, унтер-офицеры, поручики и подпоручики остались в царской армии. А мы – армия Красная, рабоче-крестьянская, у нас теперь другие звания.
– Звания-то другие, да дело старое – воевать.
– Это верно, дедушка, – кивнул головой военком и устало проворчал: – Так вы зачем пожаловали-то? Притомился я сегодня. Если есть что сказать – говорите, а нет – до свидания.
Военный встал и, прихрамывая, прошелся по кабинету, открыл окно на улицу, впустил в комнату свежий воздух и приблизился к старику.
– Ну?
– Не нукай, сынок, не запрягал…
– Вы это, дедуля, не забывайтесь… – начал, было, военный.
Но дед Саша встал, молча расстегнул пыльный ватник. Обнажил левую половину груди, где тускло поблескивали Георгиевские кресты. Военком оторопело уставился на них. Потом надел фуражку, приняв стойку «смирно», отдал ему честь.
– За германскую?
– За японскую.
– Так сколько же вам, дедуля, лет?
– Сколько ни есть, все мои, – застегивая ватник, ответил дед Саша.
– Ну а все же, дедуля? Лет под шестьдесят?
– Шестьдесят шестой пошел, – хмуро ответил дед.
– А с виду не скажешь. Вот закалка! – восхищенно воскликнул военком.
– А ты что хромаешь? Смотрю, и медали у тебя, сынок, имеются. Где успел?
– На Халкин-Голе, тоже с япошками.
– Халкин-Гол мы на рысях тогда проскочили, спешили к Порт-Артуру. Застряли под Ляо-Ляном, там и воевал, пока не контузило.
– Да мы с вами, дедуля, оказывается, одним врагом мечены? А что, если по этому случаю нам отметиться? Вроде бы дела на сегодня закончены. Пойдемте, тут у меня завхоз закуток для отдыха приготовил. Там есть что перекусить и по стаканчику пропустить, – предложил военком.
– Ну что ж, горло смочить я не возражаю. Да и поговорим по-мужски.
Дед Саша пошел следом за военкомом. Они миновали длинный коридор; почти в самом его конце военком открыл незаметную дверцу. Та вела в небольшую комнатку, где стояла кровать, тумбочка и столик у зарешеченного окошка.
– Вот, дедуля, мои апартаменты. Прошу, – показал военком на стул. – Садитесь.
Военком оперативно достал и открыл банку тушенки, разрезал на куски полбуханки черного хлеба, очистил пару луковиц и поставил тарелку с солеными огурцами. Потом откуда-то взялась бутылка настоящей водки.
– Казенная? – спросил дед Саша.
– А? – не понял сначала военком. – Да, казенная, казенная, в паек входит. Дело, сами понимаете, серьезное завертелось. Паек по нормам военного времени.
