Студенты сингулярности - страница 3

– Я просто реалист, – ответил он, ухмыляясь. – Ты тут надолго? Мне хватит нескольких часов. Может всё-таки навестим Амелию?

– Может быть… – Керри задумалась. – А Альберт там будет?

– Будет? Он отправился туда ещё до того, как я с постели встал.

– Ну возможно и стоит пойти развеяться, – пробормотала Керри, покрываясь румянцем.

Доставив две горы книг к столу, они вместе погрузились в шелест бумаги и скрип перьев. Часы замедлялись по ходу работы. Кто-нибудь брал книгу, пролистывал до нужной страницы, читал несколько минут, пролистывал обратно, перечитывал и наконец начинал писать. Порой кто-нибудь брал книгу, пролистывал до нужной страницы, смотрел на неё несколько минут, после чего перекладывал в горку другого. И так раз за разом, повторяя злосчастный цикл.

Атмосфера библиотеки как никакая другая способна была дарить умиротворение студентам. Тем более верхняя библиотека, содержащая лишь самые глубокие знания по предметам. Обычно её использовали только старшекурсники, а к старшим курсам любой уважающий себя студент умел не полагаться на книги. В отсутствии грядущих сессий, во всем этом зале можно было встретить лишь пару дюжин человек.

Но гораздо важнее тишины здесь было освещение. Большая часть академии освещалась холодным белым сиянием обычных сингулярных ламп. Но верхняя библиотека имела особое значение. Здесь была собрана величайшая коллекция научных изысканий по энергии сингулярности, а потому свет здесь изливался пополам с теплом от огромного кристалла алмазной формы, подвешенного на цепях к потолку. Тепло особенно радовало студентов осенними вечерами, когда дирекция академии «забывала» включить отопление. Такими вечерами потоки молодых людей и девушек стекались в библиотеку к недовольству преподавателей, которое было понятно, ведь в их юность пределом комфорта была дровяная печь. И конечно же громче всех недовольство выказывал Барлоу, который любил шутить, что настоящий учёный должен иметь холодную голову. Ходили слухи, что этот кристалл был первым источником сингулярности, обнаруженным основателями академии.

Нежась под лучами Большого Синга – как прозвали кристалл ученики – Томас продолжал впитывать знания. Он прекрасно понимал, что бакалаврский диплом – не более чем формальность, а его концепция и того была производной очень короткого мозгового штурма. Но, как ни странно, чем больше он проводил расчётов, тем логичнее становилась идея. Окажись эта шутка реальностью, она могла положить начало не то, что для магистра, а даже для докторской. С другой же стороны, первое же не сошедшееся уравнение поставило бы крест на всём исследовании. Как правило, ожидания Томаса от будущего работали именно в таком ключе. И что делало ситуацию Томаса хуже – был Барлоу, который чаще отправлял Томаса ходить кругами по абсолютно бессмысленным тупикам, чем направлял его к разрешению научной теории.

Томас часто завидовал своим друзьям в аспекте кураторов. Керри работала с Профессором Рид, которую студенты прозвали «наседка» за её неустанное квохтанье над своими подопечными. У Альберта был Профессор Погли, пускай и не самый весёлый член преподавательского состава, но его знания собственной области для столь молодого возраста не могли не вызывать уважения. Амелии достался Профессор Бланш – одна из самых вдумчивых и солидных фигур в науке сингулярности, хоть и малость заносчивая. Все одногруппники Томаса получили уважаемых людей в кураторы. Ему же достался кто-то кому место было скорее в психушке. Не имеющий полноценной докторской степени, он проводил свои дни в прогулках по коридорам и третировании студентов за то, что они, о ужас, были живыми людьми. Некоторые считали, что совет профессоров держит Барлоу, либо в качестве шута, либо в качестве бойцовского пса. В одном все студенты были согласны: Барлоу не обладал никакими знаниями в области сингулярности.