– Не может быть.
– Как не может быть? Я вам в книгах покажу… Или что он ваш племянник, так ему можно, а мне нельзя, потому что я с вами в родстве не нахожусь?
– Алексею Коробкину был выдан вперед полугодовой оклад, принимая во внимание его болезненное состояние, для поездки за границу, на леченье.
– Как на леченье? Как за границу? Да они все лето в Парголове по озеру на парусной лодке катались.
Управляющий стал кусать себе губы и отвернулся.
– Трафаретов Семен Васильевич получил годовой оклад жалованья вперед. Это мне тоже известно, – продолжал Стукин.
– Трафаретов… – обернулся к нему управляющий. – Как вы можете сравнивать себя с Трафаретовым! Трафаретов – бухгалтер, а вы простой конторщик… Трафаретов – особа у нас в правлении, без Трафаретова мы ступить не можем… Главное лицо в конторе – и вы…
Стукин улыбнулся.
– Что ж, Иван Алексеевич, и я теперь лицо… – отвечал он.
– Чем это? Уж не тем ли, что женитесь на содержанке Хрустальникова? Человек женится на женщине с двусмысленным поведением и говорит, что он лицо!.. – воскликнул управляющий.
– Как с двусмысленным поведением? Кто это вам сказал? Я спрошу Лавра Петровича…
Управляющий замялся.
– Ну, не с двусмысленным поведением, так все-таки на содержанке…
– И это неправда-с. Вовсе они даже и не содержанка. Они воспитанница Лавра Петровича – вот и все… Он им благодетельствует. С ними грех маленький случился. Лавр Петрович хотят прикрыть этот грех. А двусмысленного поведения у них никакого нет. Впрочем, может быть, я не заметил, так я спрошу у Лавра Петровича, о каком таком двусмысленном поведении Матильды Николаевны вы изволите говорить. Вот, мол, так и так…
– Да что вы придрались к слову! – Управляющий покраснел.
– Нет, уж все лучше спросить у Лавра Петровича… Помилуйте, ведь мне с Матильдой Николаевной век жить, – продолжал Стукин. – Так и спрошу… Иван Алексеевич, мол, упомянул мне о каком-то двусмысленном поведении Матильды Николаевны.
– Послушайте! Ведь это, наконец, подлость! – вспыхнул управляющий и вскочил с места.
– Чем же подлость-то?
– Как чем? Мало ли, что говорят за глаза, а вы хотите передавать.
– Не за глаза, Иван Алексеевич, а в глаза… Вы мне, жениху, в глаза это сказали. Должен же я…
– Ну, довольно, довольно… Вы этого не посмеете сделать, – перебил Стукина управляющий.
– Да отчего же не посметь-то, Иван Алексеевич?
– Оттого, что вы не дурак… Оттого… оттого… Оттого, что вы понимаете, что служащий не должен ссориться с управляющим.
Стукин захихикал.
– Да я, Иван Алексеевич, и не хочу ссориться, да вы-то вот…
– Что я? Что я вам такое сделал?
– Да как же-с… жениху – и вдруг про невесту прямо в глаза такие слова: двусмысленного поведения!
– Полноте, полноте…
– И наконец, помимо того, что Матильда Николаевна – моя невеста, она дама нашего директора и даже вашего начальника.
– Будет вам, говорят вам… Бросьте…
– Я брошу, а только уж и вы меня… Так как же, Иван Алексеевич, насчет годового оклада?
– Да ведь вы несообразно просите. Уж ежели бы полугодовой…
Стукин вздохнул.
– Ну давайте уж хоть полугодовой, – махнул он рукой. – Ведь и годовой-то – всего только семьсот двадцать рублей… Ну, я согласен на полугодовой. Потрудитесь написать господину кассиру записку.
Управляющий нахмурил лоб и брови, сел к столу и написал.
– Смотрите только, насчет моих слов о Матильде Николаевне Лавру Петровичу ни слова… – погрозил он и подал Стукину записку.
