Я не мог взять в толк, почему меня отправляют в почетный караул, да еще в такой спешке. Мне ничего не объясняли, просто офицер – преподаватель, в спешке вызвав меня, натянул на меня парадный мундир, начищенный до зеркального блеска панцирь брони, с выгравированной эмблемой Готера. На голову, спешно нахлобучил шлем.
В тот момент, я мало походил на гордость академии, лучшего, бравого курсанта, достойного чести нести почетный караул. Я был скверный ученик, недоросток, еще к тому же не достигший положенного возраста. Нацепленная парадная форма была мне великовата, а потому висела на мне. От тяжести панциря у меня чуть было не подгибались коленки. А шлем на мне был словно большая кастрюля.
Меня бегом пригнали к мемориалу и поставили на Первую ступень постов. Пост близь дороги.
Не успел я отдышаться, да и тяжесть доспехов отнюдь не способствовала этому, как из – за поворота появилась черная карета с серебряными украшениями. Шесть запряжных, черных как смоль лошадей легко катили карету. Приближаясь, карета замедлила свой ход. Окна этой великолепной, роскошной кареты были задернуты черными с вышитыми, серебряной нитью, звездами. В щель между занавесок, кто – то пристально смотрел на меня, но кто, не удалось рассмотреть. Когда карета поравнялась со мной, дверца приоткрылась, высунулась рука в красной, шелковой перчатке и швырнула в меня, вышитый бисером мешочек. Дверца затворилась и карета умчалась. Мешочек упал к моим ногам, озираясь я поднял его и не долго думая, сунул себе под панцирь брони. Простояв до смены караула, кое – как отмаршировав, возвратился в казарму, переодевшись, запрятал таинственный мешочек за пазуху, я рванул в туалет, что бы там закрывшись в кабинки без свидетелей, посмотреть содержимое мешочка.
Внутри лежали деньги, десять золотых, это и сейчас для взрослого приличная сумма, а тогда для мальчишки казалось целым состоянием и еще, в мешочке было вложено самое главное – письмо. Письмо, адресованное мне, оно изменило мою жизнь. Написано оно было моей матерью. Для большей убедительности и подтверждения, что это действительно писала именно она, мама процитировала несколько строк из колыбельной, что она мне пела в прошлом. Эту колыбельную она сочинила сама, для меня. Сомнений не было, об этом знали только я и она.
Я тогда не один раз прочел первую строку: «Здравствуй родной мой, сыночек, пишет тебе твоя мама», – осознавая, что я не сирота, у меня есть мать, что она жива.
В письме мама рассказала, что виновник всего того, что случилось с нашей семьей, есть сам Управитель Красного Рода.
Управитель имеет блажь, переодеваться в одежды простолюдина, тайно посещая город. Судьба распорядилась так, что однажды еще до знакомства с моим отцом, она повстречала переодетого Управителя. Тогда – то он и заприметил ее. А потом она уже и думать позабыла о нем, как мой отец, служа в охране архива, каким – то образом, проник в тайны, коих знать ему не как не положено. Ему в руки попали документы, содержание коих охраняемая тайна, в которую посвящен очень ограниченный круг людей, и к этим людям отец никак не относился. По – видимому то, что раскопал отец, было чрезвычайно серьезно и важно и на столько, что сам Управитель занялся этим делом. Отца и казнили, в спешном порядке, что бы ни каким образом, ни кому он не успел поведать тайное, узнанное им. Разбирая это дело, Управитель не упустил шанса заполучить понравившуюся, теперь уже вдову.
