Субсистенциализм - страница 2

Знание о том, что существует или не существует (как соответствие понятия предмету), вряд ли может называться знанием, поскольку такое положение дел создает противоречие, которое знанием быть не может. Ведь если у человека, к примеру, нет ума (способности суждения, природного ума (Mutterwitz у Канта)), то знание как следствие обучения ему недоступно; если же у человека есть ум, то знание и как само по себе, и как следствие обучения в принципе бессмысленно. Следовательно, никакое знание невозможно. Поэтому, во-первых, знание предмета более или менее, чем сам по себе предмет, и потому несводимо к нему постольку, поскольку оно (знание) есть обобщение, а предмет есть нечто конкретное; знакомый белый лист определяется не только знакомым белым цветом, а белый цвет принадлежит не только белому листу. Во-вторых, предмет более или менее, чем его признаки, свойства, условия и прочее, и потому несопоставим с ними так же, как и они с ним. В бамбуковом медведе или домашнем коте бамбук и дом никаким образом не являются свойствами медведей и котов, а медведи и коты никаким образом не определяют бамбуки и дома. Из этого следуют отрицательные ответы на вопросы о том, являются ли знаниями результаты обучения, или является ли обучение причиною знаний, или возникают ли знания благодаря обучению. Знание как теоретическое или практическое многократное повторение одного и того же [Юм 1996] грешит тем несоответствием, что оно не принимает во внимание момент незнания. Например, мы точно знаем, даже истинно уверены в том, что мать помогает ребенку делать первые шаги в жизни. Если мы увидим в следующий раз самостоятельно идущего малыша, который начал ходить без посторонней помощи, мы сделаем ложный вывод, что мать помогла ему начать ходить, или сможем предположить невозможное – самостоятельное действие ребенка. Теперь вполне очевидное движение возникает как предположение невозможного или как само по себе невозможное, в чем и коренится незнание очевидного факта. Отсюда мы можем даже вывести, что никакой самостоятельности в мире не бывает, все, что есть, зависит друг от друга, обращается одно в другое, общается друг с другом или существует благодаря другому, заимствует от другого свое собственное бытие. Однако мне доподлинно известно, что есть дети, которые начали ходить самостоятельно [благодаря самим себе].

Действительно ли определенное знание, основанное на очевидной чувственной данности, оказывается невозможным? Осмотримся здесь. Теоретики-апологеты просвещения (образования) рассказывают о том, что цель университетского обучения сводится к тому, чтобы обучать студентов структуре определенного рода знаний. Это обучение создает в сознании ученика паттерн, благодаря которому он будет в процессе обучения (даже бессознательно) следовать. Будто бы, как говорят они, на чистом листе сознания учеников учителя будут выписывать великие истины. Такой пассаж академиков имеет изъяны. Первый изъян: Дж. Сэлинджер говорил: «Ничто, сказанное одним человеком, не может помочь другому. Каждый должен идти своей дорогой». Это означает буквально следующее: своя дорога существует у всего, что есть. Поэтому не только слова другого, но и опыт другого никак не помогает человеку. Второй изъян: Если техно-практический экспериментализм затребует инструменты и материалы для такого рода метафизического письма, то в результате эксперимента и вовсе может случиться так, что великие истины, таким образом написанные на чистом листе сознания неофита, окажутся посредственными каракулями, устойчивость к истиранию которых не даст их убрать с этого самого чистого листа сознания, которое уже перестало быть чистым.