Суд Линча. История грандиозной судебной баталии, уничтожившей Ку-клукс-клан - страница 32

На следующий день после того, как у Бенни предположительно случился сердечный приступ, Ковальски пригласил бывшего члена Клана Уильяма О’Коннора на беседу, которая должна была проходить в величественном и роскошном кабинете федерального прокурора США. О’Коннор уже давал показания большому жюри и, как и большинство собратьев, отвечал на вопросы раздражительно и уклончиво. Ковальски пока так и не удалось добыть доказательств того, что кто-то из членов задушил Майкла Дональда и перерезал ему горло. Члены Клана давали клятву хранить молчание, нарушение которой должно было караться так же сурово, как в мафии, и как сильно Ковальски ни давил на допрашиваемых, большинство из них не желали давать никакой полезной информации.

– Меня послал сюда помощник министра юстиции США по гражданским правам мистер Уильям Брэдфорд Рейнолдс, – сказал Ковальски О’Коннору. – Я его самый лучший юрист, и я нахожусь здесь, потому что намерен непременно докопаться до того, что именно здесь произошло. Я знаю, что либо убийца – ты сам, либо ты знаешь, кто является убийцей. Если убийца ты сам, тебе лучше ничего мне не говорить. Но если убийца не ты, то лучше скажи правду. Это самое лучшее, что ты можешь сделать. Это единственный путь.

– А что мне будет, если я уже солгал большому жюри? – спросил О’Коннор.

Ковальски взял в руки объемистый том федерального свода и показал О’Коннору ту страницу, где говорилось, что если он откажется от данных ранее показаний и скажет правду, пока большое жюри, которому он дал свои прежние показания, продолжает заседать, то его ложь не будет иметь для него никаких правовых последствий.

– Я всю ночь бодрствовал и молился вместе с одним моим другом, чтобы мне наконец стало ясно, что я должен делать, – сказал О’Коннор.

Ковальски редко ходил в церковь, но сейчас он решил, что от веры может быть какая-то польза.

– Билл, я тоже всю ночь не спал, думая о том, что у Бенни Хейса случился вчера сердечный приступ прямо вон там. – сказал он, глядя из окна на то место, где сердечник упал вчера днем. – И никак не мог понять, простое то совпадение или же Господь своей десницей сокрушил отца Генри.

Этого оказалось довольно, чтобы О’Коннор заговорил. Прежде чем он перешел к деталям, Ковальски отвел его в зал, где заседало большое жюри. Хотя все показания, данные коллегии из шестнадцати присяжных, до сих пор являются конфиденциальными, О’Коннор почти наверняка сказал членам жюри то же самое, в чем он признался Джеймсу Бодмену в тех беседах, которые тот провел с ним позднее. Этот бывший член Клана сказал, что был в квартире Генри, когда Генри признался, что он «и Тигр Ноулз посадили его [Дональда] в свою машину, отвезли в лес, затянули на шее петлю, потащили волоком и, поскольку Дональд сопротивлялся, перерезали ему горло».

Ковальски был убежден, что Генри сыграл главную роль в убийстве Майкла Дональда, но он знал, что сам Генри вряд ли расколется, поскольку чувствует поддержку со стороны отца. И Ковальски подумал, что, возможно, добьется большего успеха, если надавит на Ноулза, хотя у него и не было прямых доказательств участия того в убийстве. Ноулз уже дважды давал показания большому жюри и ни в чем не признался. Но Ковальски был готов попытаться расколоть его еще раз.

26 мая 1983 года Ковальски вызвал Ноулза в здание Федерального суда для беседы. Подозреваемого сопровождал его адвокат Э. Холмс Уиддон. Ковальски начал обработку Ноулза с разговора о другом его противоправном деянии. В мае 1981 года, когда Ноулз все еще должен был 6300 долларов за свой уже потрепанный пикап, они с Фрэнком Коксом сожгли его. А чтобы избавиться от необходимости и дальше вносить платежи за автомобиль, Ноулз заявил о его угоне.