Суд Линча - страница 29

– Куда? На вокзал?

– Нет, доченька, на вокзал не успеем. Возле дома мы его подождем.

– Я его попросила из Риги привезти мне что-нибудь вкусненькое. Что там есть такое, чего у нас нет?

– Рижский бальзам в таких глиняных бутылках, но это для взрослых, не для тебя. А тебе папа найдет что-нибудь вкусное, привезет.

Тут раздается звонок в дверь.

– Ну вот и папа приехал, видимо, брал такси, в метро так быстро бы не успел, – сказала Антонина и пошла открывать дверь. Дочь побежала за ней.

Вошедший в коридор Павел поцеловал жену, затем подбежавшую дочь поднял на руки, поцеловал и отдал ей небольшой дорожный чемоданчик, с которым он ездил в командировку, а сам стал раздеваться, переобуваться.

– Вот, Машенька, иди открывай, там тебе гостинцы есть.

Маша побежала с чемоданчиком на кухню и вскоре закричала:

– Ой, жвачки! И как много! Я в классе всех подруг угощу. А эта коричневая бутылка – рижский бальзам, папа?

– Ты это не трогай, дочка. Это не для детей.

– Ну как прошел семинар? – спросила Антонина.

– Весьма полезно. Я в своем докладе разнес в пух и прах тех консерваторов, которые цепляются за все старое, якобы уже не раз опробованное, боятся всяких новаций. Три дипломные работы моих студентов, что я представлял, решили внедрить в производство. Нашлись смельчаки, не боялись, решили внедрить. Согласились со мной, что это окупится очень быстро.

Пока Павел рассказывал жене о результатах своей поездки, он уже разделся, и они вместе с женой прошли на кухню. Там дочь уже достала вазу из серванта и все жвачки: кубики и кирпичики в невзрачной обертке, но для московских детей – диковинка, собирала в нее.

– Теперь слушай, Паша, и не ругай меня, что это письмо я не показывала тебе три дня назад, перед поездкой, была уверена, что ты, прочитав его, не поедешь на семинар.

– От кого письмо, от Петра?

– Нет, от Ларисы.

И вот Павел Семенович сидит на откидной скамейке в коридоре вагона держит в руке это письмо и мысленно ругает брата: «Ах Петр, Петр, почему ты выбрал такой путь?»

К нему подходит проводница и спрашивает:

– Сейчас буду чай подавать, вам опять три стакана без сахара?

– Да, доченька. У меня диабет, я сахар не употребляю, у меня заменитель.

Встает Павел Семенович и уходит в купе. Пассажиры на верхних полках спят, на нижней лежит пожилой мужчина и читает книгу. Увидев вошедшего Павла с грустным лицом и с клочком бумаги в руке, он заговорил:

– Вы второй день читаете этот клочок бумаги и шибко расстраиваетесь. Семейные неурядицы?

– Угадали. С братом плохо.

– Сейчас редко кто за брата так глубоко расстраивается, так убивается. Видимо, очень любите своего брата?

– Мы близнецы.

– Да! У близнецов совершенно иная карма.

В кабинете начальника лагеря сидит Павел и беседует с майором, начальником лагеря, с мужчиной средних лет с черными волосами, с густыми бровями и усами.

– Значит, он не желает отсидеть свой срок? – спрашивает Павел.

– Нет. Что-то другое его угнетает, то ли совесть, то ли чувство вины, а вероятнее всего, это последствия алкоголизма. Ведь он, по рассказам жены, в последние годы вольной жизни опустился до некуда. При этом человек полностью деградирует. Сейчас у него тяги к спиртному нет, но сознание еще долго останется сдвинутым.

– В момент подобного затмения он старается покончить с жизнью?

– Сейчас уже ребята выбили эту дурь из его головы. Он парень трусливый, а ребята здорово напугали. С воспитательной целью его привязали к кровати, чтобы он швы на животе не повредил, хотя рана у него небольшая: тупым ножом хотел живот распороть, но только кожу повредил, а кишки не задел. В таком положении они его хорошенько отлупили и напугали, мол, если он еще раз вздумает на себя руки наложить, они его отлупят до смерти.