Завуч уходит, судья дает свисток на продолжение матча.
* * *
На кухне у Антоновых дочь Маша с матерью ужинают. Дочь говорит матери:
– Мама, велели завтра принести деньги, выкупить абонементы в плавательный бассейн «Дельфин».
– Дочка, ты представляешь, у меня уже денег не осталось. Вчера решила зайти на «Рижский» рынок, раньше я любила там делать покупки, давно туда не заходила. Наша перестройка ощущается там особенно. Перестраиваются только цены в геометрической прогрессии и только вверх. Все деньги оставила там, а купила меньше половины того, что наметила взять. Я отцу твоему давно говорю, что пора и мне устраиваться на работу, на одну зарплату сейчас трудно стало жить. Он говорит: «Жене профессора не к лицу стоять у прилавка». У отца зарплата только в начале следующего месяца. Он много денег потратил на ремонт своего «жигуленка». Придет, узнаем, остались ли у него деньги. Если нет, попросим с книжки снять.
* * *
Павел Семенович в пижаме сидит на диване и смотрит телевизор, где то и дело прерывается передача и показывают рекламу МММ. Он в сердцах плюет и выключает телевизор.
– Фу! Не дают спокойно смотреть телепередачи. До чего же надоела эта реклама. Это чистое насилие над телезрителем. Полощут наши мозги, как хотят. Сидя у телевизора можно и рассудка лишиться.
Так долгий период времени Павел Семенович включал телевизор, смотрел, злясь не только на рекламу, но на все передачи, которые вызывали у него раздражение. А таких передач в этот исторический период было весьма много, ибо события, происходящие в стране, одобряли не все телезрители. И, естественно, коммунист Антонов Павел Семенович не мог смотреть на эти события одобрительно. Каждый просмотр подобных передач заканчивался тем, что он либо в сердцах выключал телевизор, либо негодовал. Вот он смотрит о путче ГКЧП, вот дальнейшая разборка их деятельности, вот сообщение о Беловежских соглашениях, вот толпа людей несет по Тверской улице Москвы огромное полотнище российского трехцветного флага, вот вооруженные люди на грузовиках направляются к Останкинской телебашне, вот Мстислав Ростропович, прилетевший в Москву, с автоматом в руках защищает Белый дом, вот танки с моста прямой наводкой обстреливают Белый дом и из окон верхних этажей валит густой дым, и, наконец, во весь экран телевизора сияющий портрет Ельцина. И всегда Павел Семенович либо злился, либо ехидно улыбался, либо выключал телевизор.
И вот он, сидя на диване, читает газету, в сердцах бросает ее на диван и кричит:
– Антонина, ты представляешь, день коронации Ельцина сделали всероссийским праздником, а советские и пролетарские праздники постепенно ликвидируют. Вот дерьмократы!
– Что ты их хаешь? – из кухни отвечает Антонина. – Вы сами, коммунисты, затеяли эту перестройку, демократы продолжили ваше начинание, а потом попутно и вас оттолкнули от власти.
– Коммунисты о народе думали, правда, и о себе не забывали, но это мелочи. А эти дерьмократы совсем не думают о народе. Только стремятся как можно больше прихватизировать. Придумали какую-то ваучеризацию, якобы для справедливого разделения государственного добра между его населением. Ваучер, стоимостью, как минимум, машина «Волга», Дмитрич, наш сосед с первого этажа, продал за две бутылки водки и рад. А я сколько лет копил на «Волгу»? Думал, поеду моего внука из родильного дома привезу домой на «Волге», а теперь на эти деньги я куплю только четыре наваренные покрышки к моим старым «Жигулям». Как можно было так обесценить российский рубль? Коммунисты никогда бы не допустили такого. – Уже сел за стол на кухне, и жена стала ему подавать еду.
