Суд присяжных во Франции - страница 23

Учитывая вышеизложенное, мы не можем согласиться с утверждением Э. Лабулэ[96] о том, что труд Ж. П. Марата под названием «План уголовного законодательства, составленный Маратом, автором “Друга народа, французского Юниса” и т. д.» явился трудом редкой посредственности, в отличие от прекрасного труда Ж. П. Бриссо. В важном вопросе о суде присяжных Ж. П. Марат был более прогрессивным, чем Ж. П. Бриссо. В главе «Об уголовном суде» Ж. П. Марат указывает на необходимость избрания судей для отдельного дела, так как, по его мнению, постоянно действующий суд в силу сословных или политических мотивов может допускать произвол, нарушать законы. Важным и надежным средством против злоупотреблений постоянного суда Ж. П. Марат считает суд присяжных: «Таким образом, приговоры пожизненных судей могут подсказываться предрассудком, очерствением, презрением к правам человечества, гордостью, интригой, коварством, продажностью и множеством других гнусных мотивов; этого нечего опасаться со стороны судей, избираемых лишь для рассмотрения конкретного уголовного дела.

Итак… нужно, чтобы суд был временным.

Для того, чтобы избежать всякого опасения пристрастности и внушить доверие к справедливости суда, важно, чтобы каждый был судим себе равным…

И так как они (люди, выполняющие обязанности судьи) ограничиваются суждением о том, был ли данный факт, доказан ли он, то каждый человек, обладающий здравым смыслом, может заседать в уголовном суде.

…Если говорить об обыкновенных людях, то несколько людей видят лучше, чем один человек.

…Следует остановиться на определенном числе судей: число двенадцать кажется достаточным. Эти двенадцать судей будут возглавляться пожизненным судьей, назначенным для того, чтобы быть орудием закона»[97].

Как мы видим, Ж. П. Марат выступал за создание суда присяжных, составил в основных чертах план, сформулировал принципы деятельности данного суда, хотя не детализировал полномочия и механизм взаимодействия коллегии присяжных и профессиональных судей. Но Ж. П. Марат был против единодушного решения присяжных, утверждая, что для решения присяжных о виновности достаточно большинства в три четверти.

Еще одну премию академии Шалона-на-Марне Ж. Бернарди[98] получил за труд «Средства для смягчения уголовных законов во Франции, без того, чтобы повредить общественной безопасности»[99]. Останавливаясь на суде присяжных, в этом произведении Ж. Бернарди пишет: «Заметим, что этот обычай, чтобы каждый был судим своими пэрами, был когда-то соблюдаем во Франции; именно введение дипломированных судей и римского права отменило его, но если он существует еще в Англии и в некоторых странах Севера, то тем лучше было бы сохранить здесь мудрые и справедливые принципы наших предков»[100].

Влияние трудов просветителей на правосознание во Франции отражают также наказы депутатам Генеральных штатов. Значительная часть наказов посвящена правосудию. Судопроизводство Франции к 1788 году охватывает общий кризис. Король Франции в 1788 году провозглашает полный пересмотр уголовных законов.[101] 24 августа 1780 года Людовик XVI своей декларацией отменяет пытку, применяемую в ходе допроса в процессе судебного следствия (question preparatoire). 1 мая 1788 года издается декларация Людовика XVI, относящаяся к Уголовному ордонансу 1670 года. В этой декларации дается нелестная оценка пытке, как способу доказывания, однако заостряется внимание на пытке перед казнью с целью установления сообщников (question prealable): «Мы думали, что пытка, всегда несправедливая, для того, чтобы дополнить доказательство деликта, может быть необходимой, чтобы выявить связи с сообщниками и, вследствие этого, нашей декларацией от 24 августа 1780 года, мы запретили question preparatoire, без отмены question prealable. Новые размышления убедили нас в иллюзии и неудобстве такого рода доказательств, которые никогда не ведут к открытию правды, продолжают бесплодные мучения осужденных и могут более часто ввести в заблуждение наших судей, чем их просветить. Это доказательство делается почти всегда сомнительным абсурдными признаниями, противоречиями и отказами от преступлений. Оно затруднительно для судей, которые не могут более различать правду среди криков боли. Наконец, оно является опасным для невиновных в том, что пытки толкают жертвы к ложным заявлениям, которые они не осмеливаются более отрицать из страха возобновления их страданий.