Удивительно, но Яна, по непостижимой для мужа логике, тоже его частенько ревновала к каким-то выдуманным, Диме неизвестным женщинам. Оснований для ревности у нее, кроме пресловутой женской интуиции, никаких не было. Дима после женитьбы, вопреки установившейся между его друзьями практике, не мог заставить себя иметь одновременные отношения больше чем с одной женщиной. Друзья-приятели не раз подкалывали его за это свойство, но он ничего не мог с собой поделать.
Дима в бессилии мечтал придумать особую такую технику общения, например, произнести какое-нибудь заклинание, какую-нибудь комбинацию особых, ритуальных слов, молитву, наконец, которую жена выслушает и затихнет. Задумается над этими словами, да и позабудет, зачем ругалась. Но куда там! Любое действие или бездействие, взгляд или отведенные глаза, слово или молчание – все служило поводом для взрыва, и тогда в бедного мужа могли лететь любые незакрепленные предметы, не предназначенные для полета: палки, скалки, сковородки, а один раз полетел даже собственный Димин телескоп, правда, не особенно тяжелый, любительский.
После этого случая Дима долго не мог уснуть, а когда ему наконец это удалось, то приснился ему сгорающий у готического храма на высоком костре Джордано Бруно. Возле огнища, наступив на поверженный и разбитый Димин телескоп, стоял в коричневом балахоне Великий инквизитор Торквемада и, сверяясь по свитку, зачитывал извивающемуся Джордано какой-то текст. Слов было не разобрать, латынь все-таки, но интонация была грозной и непреклонной. Джордано заглянул Великому инквизитору в глаза и увидел, что глаза-то эти Янины! Тут же Дима явственно почувствовал запах горелых волос и проснулся в ужасе. Яна в эту ночь дома не ночевала – после ссоры уехала к подруге.
Жена к врачам обращаться не желала. Даже намеки на это выводили ее из себя. Может быть, из-за того, что она опасалась, что обнаружат у нее какое-нибудь серьезное расстройство.
– Ян, ну, хочешь, я договорюсь в нашей служебной поликлинике. Говорят, у нас там неплохой пси…хотерапевт?
– В вашей служебной? Ха-ха! Ты издеваешься надо мной? Да я же на Грановского обслуживаюсь! Тоже мне, сравнил! – почувствовал Дима острый укол жениного презрения.
Яна предпочитала считать себя совершенно здоровой, а все перепады настроения относила на счет переменчивой погоды. «Ну, зимой и летом я себя прекрасно чувствую!» – восклицала она и отвергала все упреки и просьбы.
Тогда Дмитрий сам сходил к знакомому доктору и рассказал ему все как будто от имени какого-то своего друга. Понял ли врач, что Дмитрий рассказывает о себе – не важно, виду он не подал. Врач этот, хотя и не был психиатром по основной специальности, разъяснил Дмитрию, что, судя по его рассказу, у «жены его друга» может быть маниакальнодепрессивный психоз. Посоветовал, чтобы друг показал жену специалисту.
– Одним из симптомов этого состояния, – пояснил далее врач, – является именно страсть к коллекционированию возлюбленных, хотя реальная сексуальность может быть близка к нулю, и вообще жена может быть мужененавистницей и даже лесбиянкой. Вся эта нимфомания возникает в светлые периоды. Ну и правильно, в депрессии она ненавидит и себя и всех окружающих! Не знаю, обрадует ли твоего друга, что с возрастом этих светлых периодов будет все меньше и меньше. Стало быть, и нимфомания пойдет на спад.
В общем, не исключено, – продолжил врач задумчиво, – что у этой твоей знакомой раздвоение личности. Может быть – знаешь такое слово – шизофрения? Шизофрения многолика: одни любят во все черное одеваться, а другие – наоборот, обожают насекомых! А может, это циклотимия? Пусть он ее специалисту покажет.
