Судьба педераста или непридуманные истории из жизни… - страница 29
[8].
Дети-хоккеисты с верхнего этажа, одному 5, другому 8, были ещё вне дома и никаких шумов от шайбы, летавшей из угла в угол, да истеричных криков родителей, постоянно выяснявших между собой отношения, слышно не было. Гриша спал.
Тяжело представить себе, о чём может кто-либо думать во сне?! Этому ведь нигде не учат?!
Помнится, как-то раз, я ехал поездом на юг и наблюдал интереснейшую картину. В купе было четверо, вместе со мной. Лёжа на верхней полке, чуть свесившись в проход, я пытался рассмотреть мелькавшие за окном виды. Хотя, если честно, то и смотреть-то было нечего, т. к. ехали мы по украинской степи. За столом сидела, с одной стороны, молодая женщина с 6-ым размером груди и третьим, максимум четвёртым номером бюстгальтера[9], что, собственно, и заставляло всех бодрствовать… А спать-то хотелось, т. к. маленького росточка старичок, пивший, наверное, пятый или даже шестой по счету стакан чая с одним и тем же пакетиком заварки, всю ночь давал храповецкого, сопровождая яростными газовыми атаками свои залихватские рулады. В купе было душно и смрадно, но дверь никто не открывал, т. к. рядом был туалет, откуда тянуло такой дрянью, что казалось, будто находишься в центре новой городской мусорной свалки в разгар летнего сезона. Дамочка уже третий час пыталась подвести левую бровь, но каждый раз, как вагон подпрыгивал на какой-нибудь неровности, она тыкала себе то в глаз, то ещё куда-то, вскрикивала и слюнявым пальцем стирала рисованную бровь. Именно в эти моменты дедуля просыпался, отпивал свой жидок, вздыхал и поворачивался к окну, в грязи которого отражалась вываливающаяся женская грудь. Затем он закрывал глазки, тихонечко вздыхал и засыпал. Между чаепитиями, т. е. во сне, он по два-три разика тихонечко подпускал, издавая едкий, старческий запах тухлых яиц, скисшей капусты и деревенского навоза. И так длилось долго-долго.
Напротив меня под простынею, в больших семейных труселях возлежал крепыш Бухельвальда[10] Антон – студент политехнического техникума, полусогнутые ноги которого упирались в стенку. Его то и дело кидало из стороны в сторону, т. к. вес его не вдавливал в спальное место и могу лишь предположить, что если бы вдруг каким-то чудом открылись окно и дверь, то его бы просто сдуло с верхней полки.
Студент откровенно пялился на прелести, выпиравшие у дамочки наружу, отчего он почему-то расстраивался и то и дело отворачивался к стенке.
– Придурок, ты зачем эту ерунду пишешь? – закричала прямо в ухо моя благоверная.
– А что? – недоумевал я.
– А то, что этот бред никто не станет даже читать!
– Но ты же прочитала?
– Ах, ты гад, поганый! Придурок поганый! – раздался хлёсткий удар правой рукой по плечу, хотя жёнушка целилась в голову, но я удачно увернулся, чуть не разбив при этом монитор ноутбука. – Иди лучше в 46-ую квартиру, там опять вода на кухне течёт. Хоть денег заработаешь! А то сидишь за своим компьютером и толку от тебя никакого.
– Да ладно, ладно, не шуми…
– И не смей даже продолжать писать всякую ахинею про всяких там баб и про…
Зазвонил телефон, и она упорхнула на кухню. Я с облегчением вздохнул и, поправив ноутбук, чуть было принялся за продолжение, как передо мною вновь нарисовалась грозная жена.
– Я кому сказала, иди, займись делом, эгоист поганый!
– Да ладно, ладно, я только допишу главу и пойду…
– Писатель хренов! Никаких дописываний! Иди сейчас же и чтобы всё сделал, как положено. А мурню я тебе писать не позволю.