– Но каждый из нас нуждается в заботе, разве нет? – ещё один скептический голос из зала.
Вандольф согласно кивнул.
– Именно с этой целью и создаются союзы в Полисе – ради комфортной жизни. Но это не семья, это именно союз.
– Позвольте, – возразил ему Ягель, – разве такой… союз можно назвать счастливым?
– Счастливым в нашем понимании этого слова – да, безусловно. Счастливым в человеческом понимании – возможно, не до конца. Но и на Земле живут семейные пары без детей, и они вполне счастливы друг с другом, – Вандольф был непреклонен, и Ягелю даже показалось, что всё это смахивает на очередной гипноз.
Ягель откинулся на спинку стула и задумался над словами Вандольфа. Мы не должны оценивать, мы должны принимать всё как должное. Да почему же? Что плохого в оценке? Или это чисто человеческое качество, неподвластное Художнику? И может ли быть счастливой семья без ребёнка?
Конец лекции Ягель не слышал, так как был настолько сильно погружён в свои мысли, что очнулся, только когда Вандольф, уже собирая бумаги и отпуская Художников домой, говорил им на прощание:
– Со следующей лекции мы начнём изучать возрастное развитие ребёнка. Для многих из вас, кто уже получил своего первого Человека, это будет очень полезно и весьма кстати.
Ягель вышел из зала в смятении, размышляя, придёт ли он вообще на следующую лекцию. Весь вечер он слонялся по мокрым от дождя улицам Полиса и наконец решил, что не в силах больше ждать и утром он пойдёт к Главному Магистру за результатом экзамена. В конце концов, если его Человек родился, то самое время приняться за работу, если же нет и он ещё и провалил экзамен, то чёрт с ней, с карьерой Художника, не очень-то и хотелось.
***
– Ягель, проходи, я всё ждал, когда же ты посетишь меня, – Главный Магистр был невозмутим, как всегда.
Ягель по-хозяйски уселся на кресло в его кабинете и, наивно хлопая ресницами, спросил:
– А я ждал, когда Вы сообщите мне результаты пересдачи экзамена.
Главный Магистр довольно улыбнулся:
– Это был не экзамен, Ягель, это была проверка. И ты её успешно прошёл.
Слова зависли в воздухе. Ягель смотрел в голубые глаза Магистра и молчал, пытаясь понять, что он ему говорит.
– Но не до конца, – Магистр с сожалением вздохнул и потянулся к трубке. Раскурив её, он продолжил: – Твои новые картины должны были привести тебя ко мне раньше. Скажи, они не насторожили тебя?
– Мои… картины? – Ягель сглотнул. Чёрт, откуда он знает?
– Сколько ты их уже нарисовал?
– Около десяти, – на автомате ответил Ягель, а сам мысленно перенёсся к своим мольбертам. Так, рисовал он все картины дома, в своей одинокой холостяцкой комнатушке. И сейчас они ровной стопкой лежат в углу его комнаты. Никто не мог этого знать и видеть, он не говорил об этом никому, даже Пабло.
– Хорошо, хорошо, в принципе достаточно. Принеси их мне, и после этого обговорим условия.
– Какие условия? – Ягель уже начинал злиться.
– Твоей работы Художника судьбы.
– Так я… сдал экзамен? – тупо спросил Ягель.
Магистр с интересом посмотрел на него и, отложив дымящуюся трубку, наклонился к нему и загадочным голосом сказал:
– А ты так и не понял? Твой Человек уже родился, это девочка, Ягель. Ты сам на «пересдаче» нарисовал этот момент.
***
Белое длинное здание роддома переливалось в первых ранних лучах весеннего солнца. Двое уставших врачей в запачканных кровью медицинских халатах тихо переговаривались на лестнице около родильного отделения.
