– Шура, моя сестра, – сказала Люба.
– Пусть завтра придёт. Я буду разговаривать с ней. И пусть захватит с собой амбулаторную карту вашей бабушки. А то приехали с пустыми руками. Догадываться я, что ли, должен, что там у неё со здоровьем?
Не добавив больше ни слова, доктор ушёл, оставив Любу и Фёдора в коридоре. Девушка закрыла лицо руками:
– Это я во всём виновата! – проговорила она, качая головой. – Никогда себе этого не прощу…
– Поехали домой, Любаша, – вздохнул Фёдор. – Что могли, мы сделали. Остальное зависит от докторов.
– Нет-нет, – испуганно отшатнулась от него Люба. – Я здесь останусь, с бабушкой. Вдруг ей понадобится моя помощь.
– Девочка, это больница, – Фёдор взял Любашу за руку. – И, если Анфисе понадобится помощь, здесь есть, кому её оказать.
– Всё равно я останусь тут… – Люба была настроена решительно, но Фёдор не собирался уступать ей:
– Тебе бы умыться и переодеться, – махнул он рукой сверху вниз. – А то и врач вон невесть что подумал.
Люба покраснела от стыда, только сейчас вспомнив о своём наряде и растёкшейся туши.
– Ладно, – сказала она. – Только вы, дядя Федя, отвезите меня, пожалуйста, в Зарю. Мне нужно поговорить с Шурой. Всё равно уже скоро утро…
Фёдор спорить не стал. Оставив Любашу у сестры, он уехал домой, решив, что больше ничем им помочь не может.
***
Зевая во весь рот, Шура выслушала взволнованную Любу, но, вопреки ожиданиям девушки, огорчаться совсем не стала.
– Что ты так разнервничалась, не пойму? – проговорила она равнодушно. – Бабка-то совсем старая уже. Всё равно ей скоро помирать. Надеюсь, она что-нибудь на этот случай отложила? У меня денег на похороны нет.
Люба всплеснула руками:
– Как ты можешь такое говорить?
– А что не так? – пожала плечами Шура и снова зевнула. – Или ты хочешь, чтобы она сто лет прожила? Иди лучше умойся! Размалевалась как кукла. А юбка у тебя ничего, прикольная. Сонька прислала?
Люба не ответила, потому что в эту минуту к ним вышел заспанный Герман.
– Что ты орёшь, как переполошенная? О, Любка! Привет! Какая ты секси! Лялька, что надо!
Шура цокнула и презрительно закатила глаза:
– Уймись, придурошный! Ей пятнадцать лет всего, и она моя сестра, если ты забыл. Или тебе Дашки Хабаровой мало? Смотри, поймаю ещё раз, на узелок завяжу или ножницами отрежу. Ты меня знаешь!
– Понесла, дурында… – махнул рукой Герман.
– Да перестаньте вы! – топнула ногой Люба. – Что с бабушкой делать будем? Ей же нужно помочь! Шура, врач сказал, что будет разговаривать только с тобой. Потому что я – несовершеннолетняя.
– Никуда я не поеду! – заявила Шура. – У меня и своих проблем хватает. Кто бы мне помог!
– Так нельзя! – сказала Люба.
– Ой, я тебя умоляю… – махнула рукой Шура, и, заметив, что Герман подаёт ей какие-то знаки, вышла за ним во двор.
– Не выделывайся, собирайся и поезжай до бабки, – приказал Герман. – Она вот-вот помрёт, а дом кому останется? Жирно будет одной Любке такое наследство иметь. Сонька-то вряд ли на него претендовать будет. Братья твои тоже ни при чём. А ты рядом. Старуха увидит, что ты тоже о ней заботишься, и поделит вам всё с Любкой пополам. Кстати, твоя сеструха правильно говорит. Из вас двоих – ты совершеннолетняя, а значит, можешь стать для неё опекуном. Ну что ты уставилась на меня, как баран на новые ворота? Помрёт бабка, продадим её дом и все денежки у нас останутся.
– Ладно, – скривилась Шура. – Сейчас пойду оденусь. А ты смотри мне! Не дай Бог вернусь, а тебя дома нет! Прибью…
