– Ох, ты ж, Господи, – прижала тогда Анфиса ладонь к морщинистой щеке. – Выдумает же эта Соня вечно! Своих забот у неё, что ли мало? Как же можно ни с того ни с сего такие дорогие подарки делать?
– Ну что ты, бабуля! Это же мой день рождения! – подскочила к ней Любаша и принялась обнимать и целовать её: – Я так рада, так рада, ты даже представить себе не можешь! Это самый лучший подарок в мире!
– Егоза… – проворчала Анфиса и оставила внучку в покое.
Но сейчас на это рассчитывать не приходилось. Пожилая женщина настойчиво трясла Любу за плечо, заставляя проснуться:
– Да сколько же тебя будить можно? Любка! Нет, я выброшу твой магнитофон в окно. Спать по ночам надо, а не дурость всякую слушать. Люба!
– Да встаю, встаю, – девушка с трудом разлепила глаза и села на кровати. Потом протянула руку за будильником: – Ба! Двадцать минут шестого! Ну зачем в такую рань?
– Пирожков я напекла, Любушка, и Нюрку подоила. Сходи-ка до школы на полустанок, продай. Всё копеечка будет.
Люба вздохнула. Ну вот! Ещё придётся тащиться в такую даль! Примерно в трёх километрах от Касьяновки в далёкое послевоенное время были проложены железнодорожные пути. В восьмидесятых власти пустили другую, более удобную ветку, и старые рельсы зарастали травой, лишь иногда принимая случайные поезда.
Но два года назад всё изменилось, в области началось какое-то серьёзное строительство и её руководство вспомнило о касьяновской железной дороге. Вскоре по ней заходили железнодорожники, проверяя состояние полотна, а потом побежали поезда и электрички, внося шум и суету в тихий и безмолвный мирок окрестных деревень.
Теперь уже районное начальство запросило разрешение на обустройство полустанка, который относился бы сразу к трём деревням. В области возражать не стали и не только электрички, но и поезда стали послушно останавливаться на широкой и продолговатой площадке, где теперь красовалась новенькая будочка-остановка, покрытая зелёной краской.
Ушлые деревенские бабульки быстро поняли выгоду от такого решения властей, выучили время прибытия на полустанок поездов и электричек, и стали выносить туда для продажи продукцию собственного хозяйства и огорода.
Чего здесь только не было! И всевозможная молочка, от сыворотки до домашнего сливочного масла, и яйца, и битая птица, и овощи, и свежие и сушёные ягоды, и грибы. Да мало ли ещё на чём может заработать копеечку досужий сельчанин. Некоторые горожане, прознав про такую торговую точку, специально приезжали сюда, чтобы приобрести дешёвые домашние продукты. А если у них не было денег, обменивали на еду любые вещи или предметы обихода. Добрые люди во все времена от души помогали друг другу, и, может быть, именно поэтому не становились богаче, но выживали, несмотря ни на что.
Сюда-то и нужно было Любаше нести бабулины пирожки. Любая выпечка разлеталась на полустанке очень быстро, но стряпня Анфисы пользовалась особым спросом, и девушка знала, что долго ей там стоять не придётся.
Умывшись холодной водой, чтобы проснуться побыстрее, Любаша выглянула во двор и покачала головой: после вчерашнего дождя земля ещё нисколько не просохла и нечего было даже думать ехать на полустанок на велосипеде. Поворчав, девушка принялась одеваться.
– Всё? Пошла? – Анфиса принесла внучке самодельный заплечный короб, в который уже сложила пирожки и молоко. Потом сунула девушке в руки газетный свёрток:
