Судьбы. Книга 1 - страница 8

– Отец! – нетерпеливо заговорил Андрей. – Своей презрительной холодностью вы истязаете мою и без того вывернутую наизнанку душу.

– По-твоему, – иронично дрогнула бровь vis-à-vis, – у моей смертельно уязвленной твоим давешним проступком души нет на то права?

– Повторюсь: я безмерно виноват перед вами, – не играл как никогда откровенный Андрей покорное чужой воле раскаяние. – Поверьте, – искал он прежнего взгляда отца, – я понимаю, какую боль опрометчиво причинил вашему мудрому сердцу, нашедшему в себе силы несмотря ни на что понять и простить легкомысленную молодость. Знаю наверняка: только его беззаветной любви я обязан счастливым разрешением моего конфликта с Ланским, – прикован признательный взор Андрея к лицу смущенного отца, разоблаченного проницательным сыном в участии в его незавидном жребии. – Не отказывайте же мне теперь в своем великодушии! – горячо взывал Андрей к тронутому все-таки его пылким самобичеванием князю. – Позвольте уже изболевшемуся чувством вины перед вами сердцу заплатить сполна сыновний долг, – просил о ничтожной для того милости. – Я согласен принять любую справедливо назначенную вами епитимью.

– Ты так уверен в себе? – пронзает испытывающий взгляд отца его просителя. – Изволь, – неожиданно скоро соглашается князь исполнить его желание. – С тем чтобы навсегда предотвратить возможные посягательства молвы на незапятнанную репутацию нашего древнего имени, мои новые треволнения на сей счет, – провозглашает он, – ты женишься, – громом среди ясного неба грянул приговор, – на сосватанной мною девушке.

Сраженный смертоносным ударом, Андрей обмер, блуждающий взглядом по уже бесстрастному лицу судьи, хладнокровно ожидающего последних перед примерной казнью слов сына. Запекшимся устам, обескровленному в спертой груди сердцу недостает самого малого – глотка воскресившего бы их воздуха.

– Пощадите, – умоляют они, едва живые. – Такая цена покоя и благоденствия вашей души – непомерное бремя для моего и так разбитого вдребезги сердца! – из последних сил исполненным безграничного отчаяния голосом взывает сын к чувствам отца.

– Ты женишься, – повторяет тот, непоколебимый в своем решении, умерщвляя еще тлеющую надежду сына на помилование, – не позже, чем через месяц, вступишь в брак с облюбованной мною невестой. В противном случае, – предупреждает Дмитрий Андреевич бунт, назревший в сыновней душе, возмущенной его вопиющим насилием, – я изменю завещание в пользу единственного достойного моего имени наследника – Алексея.

– Вот как? – серые губы удрученного ультиматумом Андрея тронула жалкая усмешка. – Стало быть, его образ жизни, эдакого пай-мальчика, щепетильному в вопросах фамильной чести papa кажется совсем безукоризненным? – язвительно вопрошает его исполненный сарказма голос. – Соблазн усомниться в непорочности ловко скрывающего истинное «я» лицемера не посмел постучать в ослепленное отеческой любовью сердце, – заключил оставленный без ответа молодой князь.

– Твоими устами говорит непримиримая вражда с братом, – мягко возразил сыну чуткий к его обиде Дмитрий Андреевич, – в причину коей вы оба так и не сочли нужным меня посвятить.

– Она недостойна вашего слуха, – с нотками заботы в голосе оставил отца в неведении Андрей. – Забудем о моем предубеждении к брату, – поспешил сменить наболевшую тему. – Что ждет меня, закоснелого грешника, – подтрунил над своей личиной силой обряженный в нее князь, – если я откажусь сдержать свое слово и понести ваше изощренное покарание?