Судоустройство и правоохранительные органы - страница 13

в строгом значении этого понятия^>30. Разумеется, возможность официального рассмотрения правовых споров существовала и в Древней Руси, что в некотором смысле позволяет рассуждать об организации древнерусского «суда» и реализации государством «судебной функции»^>31. Однако дореформенный суд не был обособлен от других элементов государственного аппарата и не обладал полноценной независимостью. Гарантии профессиональной компетентности его персонального состава также были незначительны. Другими словами, в рассматриваемый период отсутствовало большинство тех признаков, которые в наши дни расцениваются как неотъемлемые атрибуты судебной власти.

Во-вторых, ко всему дореформенному этапу вполне применимы слова К.Д.Кавелина, еще в XIX столетии охарактеризовавшего допетровское российское судоустройство как «лишенное догматического интереса»^>32. Конечно, это не означает, что его исследование совершенно бесполезно. Но всё же стоит помнить, что организация дореформенного российского суда крайне редко опиралась на достижения научной юридической мысли. Даже самые прогрессивные преобразования тех времён в лучшем случае вдохновлялись передовыми философскими идеями.

В-третьих, к организации дореформенного суда слово «система» применимо лишь условно. Как отмечают составители шеститомника «Судебная власть России: История. Документы», «она представляла собой настолько беспорядочное нагромождение друг на друга [соответствующих] учреждений… что подробно, упорядоченно эту неимоверно запутанную совокупность и компетенцию каждой из ее составляющих не считали то ли возможным, то ли нужным отражать даже очень обстоятельные авторы трудов досоветского периода истории России»^>33.

Отмеченные обстоятельства указывают на важную объединительную черту, характерную для всего дореформенного этапа: в этот период происходит формирование предпосылок для последующего построения полноценной, научно обоснованной судебной системы, что в целом отражает закономерности, свойственные и другим европейским государствам.

Первой такой предпосылкой стало обособление суда от власти монарха. На раннем этапе существования Российского государства связь между ними была неразрывной. Какое-то время князь, по-видимому, был единственным легитимным судебным органом помимо общественного суда (веча). Однако уже скоро вполне отчётливо наметилась тенденция к децентрализации судебной функции. Не будучи в состоянии справиться в одиночку, князья доверяли ее осуществление сперва своим дружинникам^>34, а позже – членам своей семьи. К середине XII в. распространённой практикой стало разрешение споров на местах тиунами и иными представителями государя^>35.

Дальнейшее отделение суда от высшей власти выразилось в постепенном ограничении судебных полномочий монарха. Отказавшись от личного рассмотрения большинства правовых споров, князья (а позже и цари) долгое время дозволяли своим подданным обращаться к ним с жалобами («челобитными») на любые спорные решения. Лишь в Соборном уложении 1649 г. (ст.20 гл.10) впервые был установлен запрет искать защиты у государя, прежде «не бив челом в приказе»^>36.

Представление о монархе как о высшей судебной инстанции(типичное для всей европейской правовой традиции того времени) сохранялось в России еще более полувека, пока в 1718 г. не было провозглашено, что те «челобитчики…[кто] Сената правосудием не удовольствуются… больше никуда своего челобитья не [будут] иметь, понеже тот вышний Сенат от Его Царского Величества высокоповерен»