Одно касание моего языка, и вкус ее кожи расцвел у меня во рту. Это было необыкновенно. Чертовски непередаваемо! Это лучше всего, что я когда-либо чувствовал. Сердце зашлось в невозможном темпе от того, как стало меняться ее дыхание.
Я ласкал ее кожу снова и снова, боясь сквозь грохот крови в ушах пропустить тот самый первый стон, что вырвется из ее горла, когда я пойму, что она сдалась. Желание росло во мне, с каждым ударом сердца становясь невыносимым, огромным, хотя предыдущую секунду мне казалось, что дальше уже некуда.
Я задавал свой вопрос опять и опять. Ответ прежний. Но я не собирался отступать. Тело давно предало мою ведьму, как, впрочем, и мое меня.
Едва вдохнув запах ее лона, почувствовав ее влагу на своем языке, я окончательно потерял даже те жалкие остатки разума, что у меня были.
Мое тело – сплошной оголенный нерв. Бедра дергались и выгибались, невыносимо желая начать этот животный танец. Член твердый, как никогда в жизни. Я облизывал и выцеловывал каждый изгиб, каждый сантиметр. Ее трясло и словно прошивало током. Я ловил эти отклики пальцами, ртом, всей кожей. Она рыдала и стонала в голос. Я умолял мою ведьму избавить нас от страданий. Прекратить эту пытку. Пощадить нас обоих. Желание было так остро, что резало на куски, медленно, но непрерывно. Свирепая мука, жестокое наслаждение, пытка, на которую я обрек сам себя. Но я готов быть истязаемым сколько угодно, готов терпеть, если только буду знать, что она скажет «да».
Но раз за разом она кричала и шептала: «НЕТ!» Откуда в ней столько дикого упрямства?! Я же чувствовал, как невыносимое желание струится сквозь ее кожу и заполняет все пространство вокруг, смешиваясь с моим собственным вожделением, вытесняя весь воздух в этой комнате.
Я видел, как от моих прикосновений сокращаются ее мышцы, и мои глаза не знали ничего бесстыдней и прекрасней в своей жизни, чем этот первобытный танец суккубского тела. Я растворился в нем. Я желал, хотел, вожделел, просто подыхал от дикой похоти.
Я был так близко, почти внутри, и в то же время между нами существовал непреодолимый барьер. Гребаная магия, как же я ее ненавидел! Как я мог согласиться и подписать это проклятый договор!
Что-то оглушительно и дико больно сломалось во мне. Испепеляющая похоть немедленно обратилась опять в чистейшее бешенство. Я оторвался от ее тела, и от этого слепящая боль скрутила меня. Я кричал в ярости и отчаянии. Маленькая жестокая дрянь! Разве она не видела, не чувствовала, какое страдание мне причиняет? Или это опять была ее игра, и она этим наслаждалась? Думала, что я отступлю, и она выиграет и этот раунд? Хрена с два! Теперь уже обратной дороги нет! Она будет моей. Пусть меня потом хоть распнут! Но я получу Юлию и заставлю орать от наслаждения.
Я вылетел комнаты, как был, совершенно голым, и пришел в себя только сейчас на полу, у дверей своей комнаты. Смотрел на собственные дрожащие руки и все еще чувствовал нежность ее кожи. И пальцы сводило судорогой от желания прикоснуться опять.
На моих губах все еще вкус ее губ и слез, ее лона.
Все мое тело пахло ею и мучительно болело без контакта с ее теплом.
Я сидел обнаженным на полу своей комнаты и готов был плакать, как ребенок, от того, как невыносимо желал, ту, что вообще желать не должен.
