Я видел, как одного выносили оттуда на руках два амбала. Его лицо было бледно, как полотно. Ноги волочились по полу. Да и человеку, точнее тому что от него осталось, уже было наплевать на то где он находится и что с ним происходит.
С некоторыми проводится и воспитательная работа. Откуда-то взялся юркий и пронырливый следователь, способный расколоть и переубедить любого. Недавно он говорил с Гитлером, пытаясь перетянуть его на сторону Сталина.
Потом мне Адольф рассказывал об этой беседе следующее. Следователь был сама любезность. Предложил на выбор чай, кофе или 100 грамм водки. От спиртного фюрер отказался категорически, а вот на кофе согласился.
Далее следователь перешел к личностям Муссолини и Грегора Штрассера:
– Вспомните, Адольф, ведь дуче перед тем как стать фашистом, был самым способным и решительным итальянским революционером, которого хвалил сам Ленин! Это именно он назвал нашего вождя, Иосифа Сталина, «тайным фашистом». Идем дальше. Ваш соратник Грегор Штрассер, которого вы вместе с Ремом ликвидировали в "ночь длинных ножей", не раз говорил об едином антикапиталистическом фронте с красной Россией. Даже ваш министр пропаганды Йозеф Геббельс и тот одно время был красным, поддерживая братьев Штрассеров.
Перейдем к вашей символике. Красное знамя и на нем отвратительная свастика. Уберем этот ненужный символ и останется одно красное знамя. Один антикапиталистический фронт, о котором мечтали Отто и Грегор Штрассеры. Да и ваш гомосексуалист Рем и тот говорил о второй революции.
Теперь Сталин сделает эту революцию!
Затем следователь приблизился к Адольфу и тихо сказал:
– Он тоже, как и вы ненавидит евреев. Говорят, что он боролся с оппозицией, но правда состоит в том, что в действительности шла борьба с еврейским засилием в Кремле, которое пыталось подмять под себя завоевания великого Октября. Как видите, у нас много общего. Да и пакт 39 года мог легко перерасти в пакт четырех держав.
Я даю вам время подумать, Адольф. Надеюсь на ваше благоразумие.
Когда фюрер пересказывал мне эту беседу его трясло.
– И он смел мне предложить это! Мне, который 20 лет боролся с большевизмом! – сказал он тихо.
– Но вы ведь проиграли войну. И у вас нет сторонников.
– Вы правы, Бонапарт! Вы тут остались единственный, с которым еще можно говорить по душам, ибо кругом уши сталинских сексотов. Они в туалете, в палате, коридоре, в столовой! А скоро еще разрастется и ГПУ.
День 10
В отделении произошел брюмер. Русский деспот практически взял власть в свои руки. Осталась одна помеха – главврач.
Назавтра на 11 часов назначен митинг. Будут окончательно добивать оппозицию. В углу трясется Гитлер. Он тоже актер этого политического фарса, поэтому боится за свою судьбу, и с утра пытается во всем угождать Сталину.
Сегодня русский деспот вновь подсел ко мне, склоняя на свою сторону:
– Я знаю, Бонапарт, вы ведете дневник. Я уважаю вас, как полководца и государственного деятеля. Для Франции вы были титаном, сравнимым по масштабам личности со мной и Петром Великим. Вы подняли эту страну и ее народ на небывалую высоту. Не только указав путь к величию, но и дав его. Правда, с Александром вы оплошались, как и я с Гитлером. Но история не любит сослагательных наклонений. В ней важны политические и военные результаты. И мы с вами, как никто другой в этой палате, понимаем это.
Я не раз видел, как вы укрывались одеялом. Догадываюсь, что вы ведете дневник. Понимаю, что вы хотите быть объективным. Но, что такое объективность, когда логика истории диктует и направляет ход событий. Поэтому всегда нужны враги, на которых легче всего списать ошибки прошлого и настоящего. Так делали все великие народы, начиная с библейских времен. Поэтому же проторенному пути пошли и французские революционеры.
