Фрол сидел в кабинете оперативника, опустошенный, до крайности…, но ему включили, послушать, еще и прощальное письмо особенного мальчика:
– Дя..дя Фр…ол, спа..сиб..о! Я.. ух..ожу к зве..здам: попро..шу Соз..да..теля.., доде..лать ме..ня, до.. нор..маль…ного.. сос..то..я..ния…! – «булькающий» голос в телефоне смолк.
Выйдя из районного отделения полиции, Фрол едва добрел до лавочки: сил, идти дальше…, у него не было…, но к нему уже спешил, обеспокоенный его долгим отсутствием…, зять Потап:
– Насилу тебя дождался, отец! Лиде надо позвонить: она вся извелась, от неизвестности! Ведь нам сказали, что тебя пригласили для разговора…, а ты, все не выходишь и не выходишь…, а ей волноваться нельзя, вдруг, нашему ребеночку повредит…?! Видать, тяжелый был тот разговор?! Ладно, отец, что сидеть на морозе…, поехали домой…! – и он повел своего тестя к машине.
Домой они добирались молча, у Фрола не было ни сил, ни желания говорить, и Потап молчал, чувствуя непростую ситуацию…
– Двадцать девять лет без тебя, Василиса!!! Целая жизнь прошла…– наша малютка-дочка стала взрослой женщиной…– у нас, с тобой, подрастают внучки – Илюша и Ариша!!! Но, вот завели в полиции разговор о тебе, о событиях тех дней…– и, как будто, все вчера произошло…– и так больно…, так больно!!! Чувствую я, словно снежный ком, на меня катится лихо! Ах, Василисушка, как мне плохо, без тебя!!! Все эти годы… было плохо…!!! – погруженный в свои, невеселые думы, Фрол низко склонил головушку, словно готовясь, к очередному удару судьбы…
Бывает, что уходящий год, сваливает в одну кучу, все нерешенные, ранее, проблемы…– и, тогда, только держись…!
***
Фрол не ошибся, в своих предположениях: в доме, его дожидалась односельчанка – зловредная тетка Евдокия, а проще – Дуся…
– Хорошо, что явился, наконец! Вот, принимай на воспитание свое говно, Фрол: я не могу сладить с этой малолетней занозой, а моя Ирка может остаться без работы – вот и подкинула мне эту заразу!!! – гневная Дуся кивала на мальчика лет семи, что, затравленным волчком, озирался по сторонам… Фролу, на миг, показалось, что в этом ребенке, как в зеркале времени…, отразился он сам, семилетний…
– Евдокия, хватит причитать: я тебя услышал и мальчонку забираю себе…– иди, с миром, по своим делам, а этот малец, теперь, не твоя забота…– заверил Евдокию, усталый Фрол.
– Я… и не твоя забота: лучше сдайте меня в детский дом…– у вас я жить не буду!!! В вашем доме я еще и крошки хлеба не съел, а ваши мегеры уже обозвали меня нахлебником!!! Не буду у вас жить, сбегу ночью!!! – заверил, взъерошенный мальчуган, угрюмого Фрола – и свирепо посмотрел на Надежду, его жену – потом, и на сноху Соню…
– Не желаешь быть нахлебником…– это хорошо!!! Завтра, разбужу тебя, с утра и пойдем, вместе, с тобой доить мою Буренку… Заслужишь себе кружку парного молока и кусок хлеба! Тебя как зовут, такого несговорчивого?! Евдокия, ну, что ты, стоишь: одежонку его, документы принеси – я же сказал, что беру его, на воспитание, себе…! Как я определю его в школу, без документов?! Он же не щенок, чтобы вот так: привела мальчонку ко мне и, спокойно, оставила… – Евдокия посмотрела в серьезные и печальные глаза Фрола: не шутит…– и она побежала…
Несговорчивый мальчишка, так и не назвался по имени, а продолжил гнуть свою линию:
– Воспитывать ты, меня будешь?! Да?! За чуб таскать?! А, вот, накося, выкуси!!! – чуть не плача, пацанчик показал деду Фролу свой тощий кукиш.
