– И что будет с Флоки, если я случайно тебя убью?
На этом Гримнир откинул голову назад и громко рассмеялся. Он кашлял и плевался, вытирая глаза тыльной стороной руки.
– Какая же ты наивная идиотка! Теперь понятно, почему тебе нравится этот придурок Флоки – он такой же самоуверенный, как и ты. Не волнуйся за меня. Если после двенадцати веков я не смогу защититься от такого новорожденного щенка, мне не стоит жить.
– Один порез, – сказала Диса и незаметно переместила вес на ведущую ногу. – Один порез – плата за помощь моему другу, сыну моего ярла? Сыну человека, который беспрекословно служил тебе?
– Пролей мою кровь и считай, что он уже дома, в кроватке, – ответил Гримнир, а потом предостерегающе поднял палец. – Но лучше не сдерживайся, птичка. Если я почую хоть каплю сомнений, я заберу у тебя эту игрушку…
И до того, как Гримнир закончил фразу, Диса атаковала. Удерживая ножны свободной рукой, она одним плавным движением выхватила нож и нанесла удар. Кончик клинка метнулся к подбородку Гримнира. Он не двинулся с места, просто откинул голову назад, и её атака прошла мимо. Но прежде чем она успела опомниться, он шагнул вперёд и ударил её по лицу.
Диса упала, согнувшись пополам, нож выскользнул из ослабевших пальцев. Она схватилась за лицо. Горячая кровь текла из её уже разбитого носа – кровь, которой она захлебнулась, когда набирала воздух, чтобы закричать. Девушка сплюнула и выругалась; ослепленная потоком слёз, она нащупала упавший нож.
Тогда Гримнир решил пнуть её под рёбра.
От удара его ботинка из её лёгких вырвалась кровавая пена; она задыхалась и корчилась, хватая ртом воздух.
Гримнир наклонился сверху.
– Мне нужна эта плоть, птичка. Каждая капля крови, пота и слёз. Покажи свою храбрость, скотское отродье. Хочешь спасти своего любимого Флоки? Докажи! Нападай на меня. Пролей мою кровь, если сможешь.
И с этими словами Гримнир подскочил и выхватил её кожаный мешок. Издевательски усмехнувшись, он вприпрыжку побежал по тропинке к своему дому.
Какое-то время Диса лежала неподвижно. Затем, стиснув зубы от волны тошноты, она перекатилась на колени. Потом выудила свой нож из опавших листьев, вложила его в ножны и с трудом поднялась на ноги. Мир поплыл. У неё было такое ощущение, словно по её лицу ударили плашмя лезвием топора. Но всё же девушка стояла прямо. Она сплюнула кровь, а затем вытерла рот рукавом туники.
И со смертоносным светом в глазах Диса отправилась за Гримниром.
Гримнир добрался до верхней ступени дома – там, где они позавчера говорили первый раз, – когда Диса вышла из-за деревьев на краю хребта. Он ухмыльнулся, наблюдая, как она медленно идёт к долине.
Он сел. А пока ждал, копался в её мешке. У птички не было ничего ценного. Ни монет, спрятанных среди туник, ни украшений, укрытых в грубой льняной сумке с буханкой хлеба и твёрдым сыром; ни костей и серебра, утаянных в маленькой сумочке с гребнями, костяными заколками для волос, бронзовыми иглами и мотками ниток. Надежду дарили только шерстяные носки. Гримнир взвесил их, ощутил тяжесть и услышал плеск жидкости. Он причмокнул губами, оттягивая шерсть, и нашёл две глиняные бутылки, закупоренные пробками.
Гримнир вытащил пробку и вдохнул резкий запах перебродившего мёда. Он отсалютовал девушке кивком головы, когда она дошла до болота и тропы из брёвен, ведущей к дому, поднял бутылку и осушил половину содержимого тремя длинными глотками.
