– Буду, – кивает Оксана, не знает, чем.
– А мы Джефри спасем? – спрашивает Женечка у мамы.
– Спасем, спасем обязательно, – говорит мама, так говорит, что непонятно, то ли слышала, что Женечка сказала, то ли не слышала, бигуди накручивает, феном фенит, кому-то по телефону названивает, да-да-да, бегу…
– А когда?
– Ой, зайчоночек, давай вечером сегодня…
Женечка не любит, когда мама её зайчоночком называет. И когда как с идиоткой с ней разговаривает, тоже не любит. Только мама этого понять не хочет.
Женечка ждет. Главное, вечера дождаться. И Джефри главное вечера дождаться. До вечера с Джефри ничего в темнице не случится, не заберет её Армагеддон. Это злой волшебник такой, Армагеддон. Он Джефри забрал и в темницу заточил.
А Женечка его не боится.
И Джефри его пусть не боится, Женечка уже Джефри весточку написала, чтобы та не боялась, Женечка её сегодня вечером из темницы освободит, выкуп за неё заплатит. Ехать до неё, правда, далеко, это через все Местности-Окрестности ехать надо, ну да ничего, Женечка своего Буцефала запряжет, это не конь, это единорог такой, и поедет. И мама поедет, и они Джефри освободят…
– Приехали.
– Господи, и полгода не прошло, – Оксана в сердцах хлопает дверью.
– Хоть бы спасибо сказали, – бормочет водитель, Оксана не слышит, мчится к одиннадцатому дому, темный дом, ни вывески никакой, ничего, неужели опять обманули, три раза обманывали…
Оксана замечает неприметную дверь, толкает, уже не сомневается, что сейчас Оксану за дверью прихлопнут обухом.
Не прихлопывают.
Маленький магазинчик, не магазинчик – магазинчишко, таких в девяностые было чуть меньше, чем до фига, потом все куда-то делись, провалились куда-то в какую-то другую реальность. Женечка такие магазинчишки обожала, прилипала носом к витрине, стояла, как приклеенная…
Оксана сама прижимается к стеклу, ищет, ищет, черт…
– Что-то конкретное выбираете? – спрашивает девушка за прилавком.
– Да… кукла у вас тут такая была… – Оксана хочет сказать Джефри, не говорит, – платье такое черное… и на голове рожки маленькие…
– Да, было что-то такое… сейчас гляну…
У Оксаны екает сердце, неужели…
– Ой, извините, вот только что буквально женщина последнюю купила.
– А куда она пошла?
– А я откуда ж знаю, я отсюда не выхожу…
Оксана бросается на улицу, оглядывает пустоту, – хочется разрыдаться в голос…
Нет.
Не сдаваться.
Ни за что.
Возвращается в магазинчишко.
– А… откуда кукол этих везут, не знаете?
– Да из Китая вроде бы… Во Владивостоке их как грязи…
Оксана кивает, срывается с места…
– Ма, а Джефри?
– Ой, зайчоночек, я забыла… ну завтра, завтра, честно тебе обещаю…
Оксана бежит к громадине аэропорта, назанимала-перезанимала, быть не может, чтобы все зря…
Один билет до Владивостока…
– А? Женечка-то? Да ну её, наказала я её сегодня… Да истерику закатила из-за куклы этой… Гос-ди, какие они мелочные все, фигня какая, кукла… ей экзамены сдавать, она из-за куклы какой-то ноет… ремня ей недодали, вот что. Да поздно уже, надо пока поперек лавки лежит… Ой, ну все, заболталась я, пока-пока, завтра вставать опять ни свет, ни заря, черт…
Оксана выключат телефон, проходит мимо дочкиной комнаты, заглядывает – опять ведь не спит, кукуша, опять играть будет допоздна, завтра как муха сонная в школу потащится, а ей еще экзамен сдавать… Отобрать у неё игрушки все, и дело с концом, вон истерику какую закатила из-за куклы этой рогатой, Оксану бы в детстве за такую истерику отлупили бы, чтобы месяц сидеть не могла…
