Весь оставшийся день Уинфред провел в мастерской, поднося Райлу раскроечные ножи, колодки, шилья, дратву и все, что принадлежит сапожному мастерству. Мастер без устали работал молотком, изредка прерываясь, чтобы попить воды и выйти подышать. Вскоре вернулся Джорди, принеся с собой хлеба, мяса и сыра. Райл бросил ему еще шиллинг и велел принести свежего молока, коротко объяснив, где его найти.
К вечеру вернулся выглядевший слегка пристыженным утренний посетитель.
– Прошу прощения за неучтивость. Обувь у Криспина, без сомнений, худшего качества, – смущенно сказал он.
– Так когда мы договоримся о цене? – с улыбкой спросил мастер.
– Можем прямо сейчас.
Недолго поторговавшись, они ударили по рукам. Посетитель ушел, забрав с собой пару новых сапог, а довольный Райл ухмылялся, складывая монеты в кошелек.
– И как у вас ловко получается! – удивился Уинфред.
– Главное – разбираться в людях, – со знанием дела ответил мастер. – У Криспина он услышал занимательную историю о птичьем дерьме, которым я скрепляю подошву сапога.
Юноша поморщился. Сапожник приказал ему убрать инструменты и разложить по полкам колодки, затем надел куртку и вышел. Джорди вернулся с кувшином молока, которое чуть не разлил, споткнувшись о кочку у входа в дом. Бранясь, он протянул кувшин Уинфреду и скинул с себя пыльную одежду.
– Весь день этот чертов сапожник посылал меня за всякой дребеденью, не давая и присесть.
– Ты должен быть благодарен за то, что он согласился приютить нас. Мы могли бы провести это время в поле. Забыл, как холодно там бывает ночью?
Братец что-то недовольно буркнул себе под нос и плюхнулся на тюфяк, набитый соломой.
Поздно вечером послышались раскаты грома, и яркие молнии начали то и дело вспыхивать на затянутом тяжелыми синими тучами небе. Дождь забарабанил по крыше. На тропинке,
ведущей к калитке, побежал тонкий ручеек. Вернулся промокший до нитки Райл и протянул юноше две мятые бумажки. Уинфред развернул один из них и увидел черную, слегка
расплывшуюся от воды печать. «Huntingdon – Kings Cross. Third class rail ticket», – стояло рядом с печатью. На другой стороне юноша увидел день недели, месяц, время отправления и несколько незнакомых имен и фамилий.
– Поезд отправляется завтра в одиннадцать утра! Соберите вещи и хорошо выспитесь, – посоветовал сапожник и скрылся в мастерской.
Юноша взял дорожную сумку, достал конверт и бережно сложил туда билеты. Затем потушил свечу и улегся на пол. Дождь стихал, и тяжелые капли уже не так сильно били по крыше.
Мысли о завтрашнем путешествии отгоняли сон. Джорди мирно сопел рядом, на тюфяке. Дождь совсем утих, когда Уинфреда наконец сморило.
Утром его разбудил сапожник. Юноша поднялся и огляделся по сторонам. В голове таяли обрывки сновидений. Джорди сидел рядом на своем тюфяке и протирал глаза. Райл указал братьям на стенные часы.
– Уже половина десятого. Собирайтесь, иначе опоздаете.
Братья оделись, сложили вещи в дорожную сумку, затем заглянули в «гостиную», где их ждала порция похлебки с хлебом и горячее молоко. Мастер стоял на улице и нетерпеливо
переминался с ноги на ногу.
– Лошадь останется у меня до вашего возвращения. Однако если вас не будет больше двух недель, я отдам ее первому встречному торговцу сукном, которые частенько навещают старого
Квинтина. «Две недели! – подумал Унифред. – Два дня на дорогу и двенадцать дней на поиски. Впрочем, если Меллони еще жива, то нам действительно стоит поторопиться».
