Двигаясь с фонариком вдоль стены, они подошли к лестнице и, подсвечивая ступени, начали медленно спускаться. Гром продолжал сотрясать стены дома. Мощные порывы ветра, на лету хватая щедрые порции дождя, с силой бросали их в окна. Создавалось впечатление, что тонкое стекло вот-вот треснет, не выдержав такого напора, и вода хлынет внутрь.
Дмитрию стало жутко, он почувствовал, как по телу пробежали мурашки.
Оказавшись на первом этаже, Юрий Александрович поднял лежавшую на полу ковровую дорожку, освободив ведущий в подвал люк. Щитовая находилась там, а помимо нее – насосная станция и прочие коммуникации. Поэтому подвал фактически занимал всю площадь под домом.
Спустившись вслед за отцом, Дмитрий оглянулся по сторонам, но ничего не увидел, так как тусклый свет фонарика освещал лишь малую часть помещения. Бетонные стены, пол и потолок, страх, нагоняемый непогодой, рисовали в его голове чудовищные картины Средневековья: ему виделись заполненные наполовину водой каменные казематы, где на подвешенных цепях висели объеденные крысами останки человеческих тел. Молодой человек попытался сосредоточиться. Он прекрасно понимал, что все это – лишь плод его воображения, а причина тому – горы прочитанных книг.
В нескольких метрах от себя Дмитрий увидел силуэт отца: Юрий Александрович копался в электрическом щитке на противоположной стене, закрывая собой маленький фонарь – единственный источник света. Попытавшись обойти подвал по периметру, юноша за что-то зацепился и рухнул на пол.
– Что случилось? – отец направил луч фонарика в сторону шума.
Дмитрий стоял на коленях в дальнем углу. Как только свет упал на небольшой пятачок, прямо перед лицом молодого человека выросла бронзовая фигура обнаженной девушки. В ужасе отшатнувшись, он зажмурился и закричал:
– Не может быть! Как она здесь очутилась?
– Что с тобой? – испугался Юрий Александрович и подбежал к нему.
– Это… это она… это она, – нервно сглатывая, твердил Дмитрий. – Только у той волосы были длинные.
– Кто «она»? Какие волосы? Ты о чем? – отец не понимал, что происходит.
– Та девушка в метро, которую я видел утром, – чуть не плача, повторял тот.
– Сынок, это обычная скульптура, которую мне друзья подарили на пятидесятилетие. Она очень раздражала твою маму – вот я и перенес ее сюда.
Юрий Александрович осветил статую девушки, слегка скрестившей ноги, ее левая рука лежала на груди. Правой рукой она закрывала себе голову, а ее взгляд при этом был направлен вниз.
– Сиди здесь и ничего не трогай, – строго сказал отец, – я сейчас.
Панкратов-старший вернулся к щитку. А Дмитрий, словно завороженный, сидел, уставившись в одну точку, боясь пошевелиться. Со стороны он был похож на восковую фигуру.
Вдруг что-то щелкнуло, и в подвале вспыхнул свет.
– Ну вот, кажется, и все! – сказал Юрий Александрович, закрывая дверку щитка. – Можно подниматься.
Выйдя из ступора, юноша машинально встал на ноги, отряхнулся и взобрался вверх по лестнице.
Оказавшись в доме, отец запер подвал и вернул ковровую дорожку на место. Вымыв руки, он подошел к сыну и потрепал его по голове:
– Ну ты даешь, парень! Давненько меня никто так не пугал. С тобой точно все в порядке?
– Да точно, точно, пап, иди спать! – успокоил его Дмитрий. – Только маме ничего не говори.
– Ладно, не скажу, ты давай тоже ложись, а то завтра не встанешь, – и Юрий Александрович побрел к себе в комнату.
