Читать онлайн Татьяна Шипошина - Заблудший енот

«Пока мы считаем себя ограниченными нашим телом, мы связаны по рукам и ногам разочарованием и смертью».

Архимандрит Кирилл (Павлов)

«Три вещи непостижимы для меня, и четырёх я не понимаю – пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к сердцу женщины».

Премудрый Соломон.

Библия (Притч. 30.18)

Многим хотелось бы добавить к перечню царя Соломона парочку своих сентенций.

Вот и автору тоже.

Открытый вордовский файл, чистый, ещё ни одной буковки.

Здорово.

Итак, пятая вещь: не могу я понять пути, который проделывает какая-то история, прежде чем стать книгой. Возможно, обронённая кем-то фраза. Новость, услышанная в телевизоре. Что-то вроде подсказки: «А напиши-ка о…»

И ответ: «Да отстань ты со своей чепухой!» (Типа: «Когда б вы знали, из какого сора…»)

Продолжим.

Воспоминание или мечта. Детские комплексы, взрослые разочарования.

Удача! Да, удача!

Вот, семечко брошено.

Ну и поехали. Как там оно пробивается, в какой почве, с какими камнями, с какими удобрениями. Не стану развивать привычный образ. Но вот уже что-то проклёвывается… наклёвывается…

Почему? Зачем?

Вот так, Соломон Давидович. Как хотите. Всё равно не удастся примазаться к вашей вековой мудрости. Хотя заменить можно, например, «путь корабля в море». Успехи современной навигации вполне позволяют это сделать.

Есть замечательная притча о Ходже Насреддине, которая называется «Никто не должен думать о белой обезьяне».

Эту притчу рассказывают разные народы, белая обезьяна превращается в белого медведя, зайца и прочих представителей животного мира. Даже в призыв «Забыть Герострата!»

Автор это говорит к тому, что примерно за месяц до того… За месяц до того как приняться за написание этой повести, автор принялся думать о енотах.

О сколько раз автор приказывал себе: «Не думай! Не вздумай думать о енотах! Дались тебе эти еноты! Вспомни – ты вообще не любишь животных! Тем более енотов! Прекрати! Не смей!»

И т. д. и т. п.

Но, как вы понимаете, чем больше автор гонял от себя мысли об этих совершенно ни в чём не повинных животных, тем больше лезли они не только в глаза, но и в душу.

Кроме того, например, автор наугад открывал какой-то телеканал, а там – передача о енотах. Открывал глянцевый журнал – а на него со страницы глядела умильная мордочка енота.

Автор хотел прочесть детский стишок… Борис Заходер. Прекрасный поэт, между прочим. Про звезду, которая летит с космических высот. Как вы думаете, для чего?

Стоит ли рассказывать дальше? Автор сдался.

Так что простите, если что не так. И порадуйтесь, если всё так…

Молодого человека, почти достигшего тридцати лет, экстрадировали из Мадрида в Екатеринбург. В Мадриде не нашлось места для этого «узника совести», вернее, для этого узника без совести, а ещё проще – бессовестного парня, попытавшегося установить в Мадриде свои законы.

Как будто в Мадриде некому совершать мелкие безобразия. Извините, но в слегка «обдолбанном» виде, усугублённом испанским вином или водкой орухо.

Орухо-орухо, как дам тебе в ухо…

Молодой человек хорошо говорил по-русски, немного – по-испански.

Но что с того! Не хотелось ему переводить на русский Сервантеса. Или Федерико Гарсиа Лорку. Не хотелось ему также переводить Лермонтова или Пушкина на испанский. И на русском читать классиков – тоже не хотелось.

А хотелось срубить «по-лёгкому» деньжат в наивной Европе.

Но…

Молодого человека по имени Василий взяли «за хулиганку». Местным не понравилось, как Вася вёл себя в ресторане.

Подумаешь, европейцы! В Екатеринбурге, в Ростове или в Москве подобное вообще никого не трогало! Там все давно привыкли, что, если человек «гуляет», лучше просто спокойно убраться с его пути.

Расплатится потом, по мере сил.

Суд решил экстрадировать Васю. От греха подальше. А то испанцы народ горячий. Своих Базилиев не знают куда девать.

Экстрадиция – через Москву. Потом – в Екатеринбург, в руки местных властей. Глупые испанцы впихнули Васю в самолёт, направляющийся в Шереметьево.

Сумку с документами и вещами ему в руки не дали.

Сумка попала в руки Василию только в Москве. В серой, пасмурной, холодной Москве таскать Васину сумку никому не хотелось.

Вася тут же запросился в туалет. И тут же, в туалете, нащупал за подкладкой сумки, ближе ко дну, две таблеточки. Чего-то из того, что не успел принять в Испании. Подумал при этом, что русские менты, без сомнения, отличаются от испанских.

Те не стеснялись оставлять открытой дверь в туалетную кабинку. Так-то вот.

Хорошо это или плохо?

Да кому как.

На тот момент Васе казалось, что хорошо. Очень даже хорошо!

А вот что он подумал дальше…

Об этом и написано будет дальше.

Вася прошёл таможенный и паспортный контроль в сопровождении двух российских полицейских. Полицейские провели его в зону ожидания. Потом подвели его к дверям автобуса, не особенно обращая внимание на блестящие глаза «клиента» и его резковатые движения.

«Да куда он денется с подводной лодки!» – видимо, таким был ход мыслей полицейских аэропорта Шереметьево.

И правда, не Аль Капоне же экстрадируют! Мелкого хулигана, который в Мадриде с местными подрался и витрину разбил. И не заплатил.

Я вот не знаю, что предписывает в таких случаях должностная инструкция полицейских аэропорта. Может, она и предписывает оставить «клиента» у двери в автобус, везущий пассажиров от терминала к самолёту.

А может, и нет.

Мне бы хотелось, чтоб правильным оказался первый вариант. Потому что жалко полицейских. Затаскают их. Уволят. Может, их ещё и совесть замучает.

Вася же…

Экстрадируемый доехал до места посадки в самолёт вместе со всеми пассажирами. Но тут Васю понесло. Движимый неуправляемым внутренним посылом, Вася выскочил из автобуса, нырнул за автобус и…

И-эх!

Вольная воля! Здравствуй, Брюс Уиллис! А мы – чем хуже?

Или вы думаете, что нам так охота в тюрьму в Екатеринбурге? Хоть и ненадолго, надо понимать. Даже если штраф… Кому охота платить свои кровные – и ни за что?

Нет, нам бы лучше обратно, в Испанию! Или в Португалию. В Брюссель. В Доминикану. На Гоа. На Тайвань.

Куда ещё?

Наверно, вот этот – как раз в Португалию. Только что объявили: «Закончена посадка на рейс №… Москва – Лиссабон».

К сожалению, мозги Василия оценили ситуацию, мягко говоря, неадекватно. Иначе ему не захотелось бы прицепиться к шасси набирающего разбег самолёта.

Эх, Брюс Уиллис, Брюс Уиллис! Зараза ты. Крепкий ты, блин, орешек…

А вот Вася оказался не очень крепким.

– Кажется, мы на что-то наткнулись, – сказал второй пилот первому.

– Угу, – кивнул первый. – Наверно, собака.

– Все умные собаки за пару километров обходят взлётно-посадочные полосы, – не согласился второй пилот.

– Тогда – заяц, – предположил первый пилот, беря ручку на себя.

– Все нормальные зайцы… – лениво протянул второй пилот.

– Отстань, – усмехнулся первый. – Это был приблудный енот.

– А-а-а… – протянул второй пилот. – Мы поехали, и вот. – В колесо попал енот.

– Не каркай, – остановил коллегу более опытный первый пилот. – Не буди лихо, пока оно тихо.

В окне кабины серый подмосковный пейзаж сначала превратился в привычную картину человеческого муравейника, затем пейзаж заволокло дымами, облаками и тучами…

Далее полёт протекал в штатном режиме.

Только в Тюмени, куда, собственно, самолёт и направлялся, в изгибах шасси нашли кусочки того, что ещё недавно имело простое человеческое имя Вася.

А в Москве, на взлётной полосе №…, перекрыли движение на некоторое время, чтобы найти ещё какие-то обрывки, куски и кусочки.

Автор не станет описывать, что и где нашли. Потому, что автор – нормальный человек. Не любит он ни страшилок, ни фильмов ужасов. Даже когда смотрит обычный детектив, автор зажмуривается, если в кадре появляется убийца и начинается тревожная музыка. Но, как только музыка становится обычной или даже лирической, автор открывает глаза. Извините.

В мире начиналось утро. Серый рассвет подмосковной поздней осени. Золотая листва почти вся облетела. То, что оставалось на деревьях и кустах, имело вид жалкий и полупустой.

Грязно-коричневый.

Мелкий дождичек, грозящий перейти в мокрый снег, завершал общее впечатление от художественного полотна «Грачи улетели».

У деревянного забора, когда-то покрашенного в зелёный цвет, кто-то бросил животное. Побитое и окровавленное.

У калитки лежал несчастный зверь, часто-часто дышал и прикрывал лапами мордочку. Шерсть на мордочке вся в сгустках крови, ухо порвано.

Словно для того чтоб окончательно поиздеваться над беднягой, его бросили прямо под вывеску над калиткой. Вывеска рассказывала, что здесь находится приют для животных «Заблудившийся енот».

Две буквы в слове «заблудившийся», «и» и «в», облупились, а последние – «ся» – просто заляпаны грязью.

Поэтому тот, кто увидел бы вывеску впервые, обязательно прочёл бы: «Заблудший енот».

Оставалось надеяться, что люди у нас привыкли ко всему, а еноты, собаки, кошки, мышки и прочая тварь Господня читать не умеют.

Хотя кто из нас не «заблудший», положа руку на сердце? Сколько бы ни было ног или лап…

– Кто ж это тебя, болезный, так отделал?

Над брошенным животным, вернее, над побитым и недобитым енотом склонилась женщина неопределённых старо-молодых российских лет. Скорее молодая, чем старая.

– Ох-ох-ох! – продолжала она. – Ну просто изверги! Сейчас, подожди, я переоденусь и вернусь за тобой!

Женщина произнесла это таким голосом, словно возле побитого енота уже выстроилась очередь, чтобы скорее оказать ему первую медицинскую помощь. А также положить этого особо ценного побитого енота куда-нибудь в отдельную палату и начать наконец-то достойно ухаживать за ним.

Побитый енот приоткрыл один глаз – тот, который хоть немного открывался. Нет, очереди не было.

Рядом стояла простая русская баба… ну, может, просто баба славянского вида. Простота – тоже вещь относительная. Так что баба скорее простая, чем простая просто (извините автора, пожалуйста).

Прямые тёмно-русые волосы выбивались из-под вязаной шапки грязновато-сиреневого цвета. Брови светлые, да и тех почти не видно. Глаза серые, вокруг глаз мелкие морщинки.

Губы «типа накрашены». Помада дешёвая, уже съедена по дороге.

Енот прикрыл глаз. Он всё это увидел.

Енот? Ага. Да. Увидел. Енот. Всё это.

Но кто может точно сказать человеку, что и как видит енот? Может ли енот как-то донести до человеческого разума то, что он видит?

А побитый енот? Что может побитый енот, брошенный кем-то под забором енотового питомника?

Женщина поднялась и, толкнув калитку, вошла на территорию, огороженную забором.

В это время енот услышал далёкий колокольный звон.

«Этого ещё не хватало», – подумал побитый енот.

Ну да.

Подумал. Енот. Побитый.

Он подумал: «По ком звонит колокол…»[1]

Енот, конечно, совершенно не помнил, кто написал эту книгу. Он даже не помнил, честно говоря, что это фраза из чьей-то книги. И уж конечно не помнил, о чём в этой книге рассказывается.

Но фраза всплыла в его мозгу. Таковы издержки нынешнего образования, увы. Слышали звон, да не знаем, где он. Если что, в Википедии посмотрим.

Но не побитый же енот, в самом деле, в Википедию полезет…