-Господи, бредишь уже? Никто не претендует на сокровище. Только не умирай, булка,- обжег меня дыханьем мой начальник – монстр. И мне очень понравился страх в его голосе. – Черт, ты мне жизнь спасла, похоже. Я все сделаю. Слышишь?
7. Глава 6
Глеб Седов
Как я не сошел с ума? Она свалилась в мои руки, посмотрела мне в глаза своими дурацкими омутами, которые вдруг начали тускнеть. Интересно, пышка оказывается такая легкая, как шарик воздушный.
- Что стоишь, мудила?- заорал я на водителя, чувствуя ладонями горячую влагу, стекающую на потрескавшийся асфальт алыми кляксами.- Я тебе плачу за что. Мухой найди мне ушлепков. Что это было, вообще? Я их зубами порву.
- Стреляли, Глеб Егорович,- вякнул бодигард. Тоже мне, Саид, мать его за ногу.
- Дети,- пролепетала булка, блаженно улыбаясь. – Их нельзя оставлять одних. Слышите?
Да ни хрена я не слышал. Я оглох, онемел, погрузился в такую пучину паники, что был готов согласиться на все, лишь бы эта язва стояла сейчас напротив, прожигала меня взглядом и пыталась вредничать, а не болталась в моих руках сломанной куклой
- Вы обещаете? – прорвался в мой поток безудержного сознания слабый голос.
Мать твою, да я готов был ей обещать что угодно, даже с крыши прыгнуть вниз тупой башкой.
- Да, сделаю все, только не умирай, слышишь, чертова ты дура? - гаркнул, так, что она вздрогнула в моих руках и сразу обмякла. Черт, что я ей наобещал? И что она там лепетала про отца ее детишек – исчадий.- Эй, ты чего? Ты живая?
Прасковья промолчала. Я прислушался, не услышал дыхания и чуть не обезумел окончательно.
- Уходим, Глеб Егорович,- вывел меня из состояния эмоционального нокаута голос водилы. – Стреляли не со стройки. Из тачки, здесь забор решетчатый, видимость сто процентная. Территория простреливается как на ладони. Вели нас, похоже, Мужики – строители видели какую-то старую тачку. Но ни номер, ни стрелка не могут вспомнить. Стекла тонированные были. Тут нельзя оставаться, опасно, да и девушке нужен врач. Вы слышите меня? Давайте я ее донесу до машины.
- Я сам,- на ватных ногах я пошел к машине. Девка молча болталась в моих объятиях. Дышала через раз. Я уселся на заднее сиденье, так и не выпустив ее из рук. Она вдруг захрипела, выгнулась. Черт, у меня сердце облилось кровью.
- Надо ее продышать,- подал голос поганец, который должен был меня защищать. Он, а не вредная котлетка, умирающая у меня на руках.- Освободите ей грудь, и...
- Без соплей как на льду, за дорогой следи. И гони что есть мочи, если девка отдуплится я тебя освежую. Ты понял? - зло рявкнул я, и дернул на груди Параши ткань рубашки. Уставился на смешной лифчик, раздумывая – его тоже надо содрать? Если да, то я даже над ней умирающей не смогу соображать здраво. А мне бы нужно понять, что за сука пришла по мою душу. Нет, я не агнец, врагов имею предостаточно. Но...
Девка снова вздрогнула, приоткрыла глаза и по ее телу пробежала судорога. Руки действовали отдельно от разума, я дернул на себя чертово трикотажное безумие. Освобождая молочно-белую грудь, украшенную вишневыми сосками. Сглотнул набежавшую слюну, стараясь не смотреть на такое богатство. Пожалел, что сейчас у меня на руках эта мерзавка, а не мой многострадальный портфель.
- Чертов извращенец,- прохрипело это непонятное созданье,- я так и знала.
Снова закрыла свои очи, и погрузилась в беспамятство. Но да, похоже она права. Я извращенец и маньяк, потому что сейчас я вдруг вспомнил ночь после мальчишника, и мой боец восстал с такой силой, что в ушах зашумело. Я все таки глянул на шикарные перси моей помощницы и едва не заорал. Над соском, на левой груди красовалась родинка в форме мотылька. У той, ненавистной толстухи из торта, была такая же. Это единственная примета, которую я тогда смог запомнить своим воспаленным мозгом.
